Пепел и золото Акелы - [8]

– На букву "С"! – зачем-то подчеркнул он и зашелестел страницами. – Стариков. Стариков. Стариков... Кстати, может, тебе его мобилу дать, на фига тебе деревенский адрес, Коля в Питере не кисло прижился, может, и потрясти пора, чтоб корешей не чурался?.. А я погляжу, ты тоже шоколадно прописался, – кивнул приятель на бирку. – При радио телашом выступаешь?

– Погоди. Какой еще Стариков? Мне адрес Позитрона нужен. Коля Позитрон. Коля Поплавский. Вспомнил?

– Этот? – очень удивился пьяный Толик. – А на фига тебе адрес Позитрона? Он же почитай как червонец назад ласты склеил!

– Должок, – коротко отмерил Пепел, и Обормот предпочел удовлетвориться объяснением.

– Этого я конкретный адрес не помню. Так, приблизительно, на шестьдесят пятом километре, в направлении Волховстроя. Деревня Бердники. Эй, Пепел, ты же обещал взять автограф!

– Я не обещал, что сделаю это именно сегодня, – бросил удаляющийся Сергей через плечо. – Поговорим, когда твой Фарт реально на орбиту выйдет.

Все, прогулка сдулась, ловить здесь больше нечего. Не ломануть ли в натуре пока на свежий воздух, авось где-нибудь рядом сыщется приличная шашлычная, и Пепел убьет за столом часок? А потом, когда придет черед выступать на сцене мэтров, Сергей, как белый человек, победитель радиовикторины, завалится в зал и послушает концерт в полный рост? Это Сергей уже прикидывал, возвращаясь по коридору. И тут его зацепила лестница наверх. Потому что у урны-пепельницы меж этажами корчилась скомканная игральная карта. Причем, с рубашкой, какие любят хозяева казино. А ведь Пепел по дороге сюда ее не засек, а значит, и не было здесь этой карты раньше, глаз у него – алмаз.

Подстегиваемый любопытством Пепел мягко протопал наверх и очутился в точно таком же коридоре. Разве что таблички на дверях здесь были не одноразовые. И все таблички были как таблички: «Мелешко С. Ю.», «Суслова А. А.», «Гарманова Ж. И.», кроме одной, весьма загадочной – «Тотал. клуб». Может быть, тотализатор?

Сергей улыбнулся, облизнул губы и зацепил пальцем дверную ручку. Не заперто. Пепел изобразил на портрете невинное любопытство плюс дружелюбную улыбку и вошел.

На обыкновенных офисных черных столах гудела разнообразная компьютерная техника. За сияющим монитором, сгорбившись, будто стараясь спиной загородить картинку, и чуть ли не шаркая носом по экрану, шустрил мосластый громила в черном раскаленном и пропитавшемся потом костюме. На экране маячил развернутый конверт электронной почты, какие-то слова, какие-то цифры...

Человек, будто затылком почуял присутствие Пепла, оглянулся. Рожа у него была загорелая, причем не в Сочах, а где-нибудь на Карельском перешейке. Черная шерсть костюма лоснилась на локтях, вроде как шкаф имел привычку наваливаться на стол локтями, да и работал он, очевидно, за столом. Интересно, в каких это должностях люди в такую жару преют в черных костюмах? Не иначе, похоронное бюро. Нижняя пуговица пиджака висела на честном слове, а рыжьевого кольца на положенном пальце не наблюдалось – холост. Челюсть тяжелая и широкая – типа волевая.

Громила тоже с головы до ног срисовал Пепла и явно прокачал внешние данные в уме. И далее повел себя очень странно. Цокнул по клавиатуре, чтоб свернулась картинка на мониторе, вынул из компьютера дискету, сунул в рот, разгрыз и сплюнул, будто скорлупу ореха.

– Не подскажете, где здесь можно купить сигарет? – ляпнул Пепел и прикинулся совсем уж лохом, тем временем читая человечка, будто газету. Глазки блеклые, без азарта, пустые и прозрачные глазки, как у матерого душегуба. Рожа морщинистая. Пропеченная солнцем и выветренная открытыми просторами. Брови кустистые, колючие, привычные торчать дыбом. Кулаки пудовые, в бороздах шрамов – боец, партачек[5] нет – не из блатных. Пальцы – сардельки, такими по компьютерной клавиатуре не больно-то и попадешь. В общем, далеко не офисный парниша. И обувь какая-то странная, не офисная и не магазинная. Сверхпрочная и пролаченная. В такой шикарно по тайге километры наматывать.

По всем статьям похож на механизатора, приехавшего в город за подарком агрономше на свадьбу (всем колхозом скидывались). Если бы не глаза убийцы.

Амбал, не отвечая на глупый вопрос, медленно-медленно встал; оказалось, он горбатился над монитором потому, что был горбатым по жизни. И вдруг этот «механизатор» из-под мышки, будто градусник, вытащил неслабую дуру, и только благодаря тому, что инстинкт поджег Пеплу копчик, дырка образовалась в стене, а не во лбу Сергея.

Застонали и брызнули в стороны стулья на колесиках, рухнула похожая на рогатину вешалка, загудел-завибрировал антрацитовый рояль в углу. Это Сергей, как мог, уходил с линии огня. И опять беззвучно плюнула огнем волына. Кажись, не чешская дешевка, а крутая «беретта», да еще с глушаком. Квакнул раздробленный пулей дверной косяк. Но внутри Пепла уже проснулся затравленный зверь, и эта тварь закрутила тело Пепла в маятник, которому любой краповый берет позавидует.

И вот уже Сергей вынырнул из волчка рядом с горбатым... Мимо просвистел пудовый кулак. Руки работали сами, подчиняясь не разуму, а инстинкту. Раз, два, три... Сергей перехватил чужую клешню с вросшей в нее «береттой». Чьи мышцы окажутся стальней? Блин, еще случая не было, чтобы Пепел проиграл, но горбун оказался многожильней. Тогда Пепел ударил кулаком другой руки по сжимавшему ствол кулаку. По нулям, мягче было бы пинать ковш бульдозера.