Пепел и лёд - [29]

Как сдержалась бедная эльфийка, оставалось только гадать.

-11-

Дан

Кто бы знал, каких трудов ему стоило убедить Анду явиться на бал. Пришлось даже зайти за ней в общежитие — а то она отказывалась выходить, передумав в последний момент. Только пригрозив международным скандалом и тем, что расскажет обо всем ее отцу, он смог довезти ее до дворца.

Ее отец был ни много ни мало, двоюродным братом правителя Царства Полыхающей Листвы, и как истинный политик, тут же уцепился бы за выгодный династический брак. Северное море омывало эльфийский полуостров практически со всех сторон, и тесные отношения с русалами должны были порядком облегчить морякам и рыбакам жизнь.

Бедняжка Анденелла надеялась отвратить от себя влюблённого по уши русала, но чем больше она язвила, тем больше убеждала его не отступать.

Дан только хмыкал про себя. Надо было вместо презрительного игнорирования изучать обычаи и культуру других рас. Среди русалов царил жесткий матриархат, и Дану было очень любопытно, как принцесса Дагни стерпела подобное оскорбление — быть представленной второй, после брата. Сделала, наверное, скидку на дикие человеческие обычаи.

Вот уж кто хороший дипломат.

Своим сопротивлением Анда только подтверждала правильность выбора принца. Сильная, неуступчивая женщина, способная за себя постоять — именно такой должна быть принцесса морского народа. И эльфийка все эти качества демонстрировала прекрасно.

После обеда, который Дан еле высидел, как на иголках — сказывалось неуютное соседство неуемной магички — гостей пригласили в Тронный зал, где уже играл что-то медленное и тягучее оркестр. Король, как ему положено, открыл бал в обнимку с Лексой. Оказалось, она пластичная, грациозная, и танцует куда лучше некоторых знакомых эльфиек. Дан аж засмотрелся.

Агнар тут же воспользовался случаем и пригласил Анденеллу. Отказываться от первого, королевского, танца правилами приличия категорически воспрещается, так что пришлось ей соглашаться. Довольный русал увлёк эльфийку на середину зала, периодически забываясь и притискивая ее чуть ближе, чем диктовал танец. Анда краснела, бледнела, и пару раз наступила ему на ноги, но принц не сдавался.

Данатриэль уже битый час не сводил глаз с Лексы. Та удивительно миролюбиво для своего характера, который он успел неплохо изучить, общалась с русалами и королем. Похоже, при желании она вполне могла быть и любезной, и воспитанной.

Просто с ним почему-то у нее этого желания не возникало.

— Красивые татуировки, не правда ли? — раздался вкрадчивый голос за его плечом. Дан обернулся. Девушка, которую представили как ее высочество Дагни, сестру Агнара, стояла у той же колонны, подпирая ее плечом. Облегающее серебристое платье переливалось зеленовато-синими разводами, напоминая морскую воду. Гладкую кожу головы украшал ободок сложного плетения с вкраплением крупных жемчужин, на лице красовались белые отметки королевского рода и личных заслуг принцессы. Дан не настолько хорошо знал руны русалов, чтобы понимать их метки, но исходя из принципа — чем больше узоров, тем выше уровень, Дагни была на высоте.

— Да, у вас очень красивые татуировки. — вежливо согласился эльф.

— Нет, я про нее. — Дагни недвусмысленно кивнула в сторону Лексы, которая как раз осталась с королем и министром иностранных дел, внимательно их слушая и поочередно кивая обоим. Дану почему-то не по душе пришлась такая ее покорность. Если бы она всем язвила и хамила, было бы проще, а так, получается, есть люди, к которым она прислушивается и которых уважает.

Тем обиднее было оказаться не в их числе.

— Интересно, где она откопала мастера. Таких давно уже не делают. — продолжала Дагни, приняв неопределенный хмык Дана за поощрение.

Вот теперь эльф и правда заинтересовался.

— Насколько давно? — уточнил он.

— Несколько сотен лет, как минимум. Разноцветные узоры перестали широко употребляться лет пятьсот назад, некоторые фанаты продолжали их делать на чистом энтузиазме. Но в таких количествах я их никогда не видела. Это ж сколько боли нужно вытерпеть в процессе, а потом как оно чешется, пока заживает… Бррр. — Дагни застарелым нервным движением почесала шею, где красовалась особенно плотная вязь татуировок.

— Интересно, что именно они означают. — ненавязчиво подтолкнул Данатриэль собеседницу в нужную ему сторону разговора.

— А вы разве не в курсе? А, я забыла, люди не разбираются в наших узорах.

Указывать ей на то, что он в общем-то не человек, Дан счёл неуместным. Он ждал ответа.

И дождался.

— Все, связанное с сушей, в нашем образном языке означает смерть. Цветы на руках этой милой девушки — количество загубленных ею душ. Только сомневаюсь, что она осознает, что именно на себе нарисовала. Вы, люди, сами иногда не понимаете, что копируете. Вот видела я у одного моряка…

Дан уже не слышал, что именно видела принцесса-русалка. Загубленные души. Не понимает, что на ней? Как бы не так. Прекрасно она все понимает.

Он провёл ночь с матёрой убийцей. Он целовал и ласкал узоры, которые она нанесла на своё тело, чтобы помнить жертв. Сколько же их было? Дан попытался подсчитать, и его замутило. Получалось явно больше тысячи. Может, и не одна тысяча.