Однажды, когда мы с Цунэтомо вместе шли по дороге, он сказал: «Не похож ли человек на искусно сделанную куклу-марионетку? Человека смастерили на славу, потому что он может бегать, прыгать и даже разговаривать, хотя за ниточки его никто не дергает. Но не суждено ли нам рано или поздно быть гостями на празднике Бон? Воистину, все в этом мире — суета. Люди часто забывают об этом».
«Хакагурэ»
Торкел с наслаждением растянулся на узкой койке, покрытой шкурой медведя, заменявшей здесь, в Улгаке, кровати аборигенам. На ней было не развернуться, но после путешествия по горным склонам и ночёвок под открытым небом или в холодных пещерах, рыцарю она казалась милее пуховых перин, на которых он, кстати, никогда и не лежал.
В очаге весело играло пламя, даруя тепло маленькой комнатке, завешанной по стенам звериными шкурами. Снаружи доносился только вой ветра и голодных волчьих стай, значительно поредевших после вторжения порождений Разлома.
Но ни тепло очага, ни обильный ужин, которым накормила его жена Хартварка, хозяина дома, ни даже целый кувшин выпитого настоя из горных трав, от которого быстро пьянели даже варвары, не помогали ему заснуть.
Последние жители селений, согласившиеся на переезд в Улгак — Ро были сопровождены его отрядом под защиту крепостных стен. Были и такие, что отказались это сделать и о них, на ночь глядя, не хотелось вспоминать. Стоящие на Камнях, например, все как наотрез отказались покинуть свои камни, и вряд ли теперь остались в живых.
Напоследок один из них сказал, глядя закрытыми глазами в небо, что-то о камнях, которые разбросал Творец, чтобы люди могли собрать их…
Но у Торкела в тот момент не было времени на выслушивание бредовых пророчеств, потому что на окраину села, уже вползали трироги, а на скалах сидел, сложив крылья, нахохлившийся прыгун, похожий издали на зябнущего человека. Он попытался сдернуть безумца с валуна, но тот вырвался без особых усилий… похоже, было, что он прирос к камню и сказал, на миг повернув к нему голову.
— Не ты, а тобой будут затыкать дыры.
Это заставило Торкела призадуматься. Предсказаниям Стоящих На Камнях стоило верить. Правда сказано было очень туманно, да может быть, и сказано было не ему.
Рыцарь только теперь, оказавшись в спокойной домашней обстановке, полностью осознал всё то, что ему пришлось пережить за последнее время… штурм Этарона, где он потерял друга; затем пренеприятная драка в таверне с Крылатым Демоном.
Потом события, о которых он до сих пор вспоминал с содроганием: поле отрубленных голов в Южанке, догорающая Цитадель и странный воин, убивающий Вождя…
Кто же эти воины? Всего горстка их перебила практически весь Орден. Несомненно, что кто-то неведомый и очень влиятельный приложил руку к падению Ордена. Высокомерные сахалары просто не могли бы уговорить и повести за собой воинство способное уничтожить их самих. Налицо была некая общность интересов, но ни в настоящих, ни в далеких врагах Ордена не числилось никаких Волков. Торкел приказал сразу же после битвы вынести пришельцев из Цитадели, чтобы рассмотреть их позднее, но наутро, когда взошло солнце, не обнаружил никаких следов их тел. Они исчезли, оставив после себя лишь окровавленные шкуры и рассохшиеся черепа волков, служивших им одеждой.
Даже то, что никто из этих воинов-волков не выжил, не успокаивало Торкела.
Айслин сказал, что читал о них в описаниях Земель. Этот род людей-волков, иначе называемых Хройро, был полностью истреблён много тысячелетий назад при Великом Расселении ещё предками нынешних Кователей.
Сауруг, который жил одно время рядом с Солеными горами, тоже что-то припомнил — в основном легенды, рассказанные ему в детстве. Айслин, помнится, выслушав его рассказы, усомнился в том, что подобное можно рассказывать детям…даже детям орков.
Погружённого в свои мысли Торкела незаметно сморил сон, и вскоре он уже спал.
В древности
В дни Имира
Не было ни песка, ни моря,
Не было бушующих волн,
Не было земли
И небосвода.
Кругом была пустота,
Нигде не было травы.
«Волусп» («Прорицание Вельвы»).
Ему снилось, что он стоит у подножия горы, вздымающейся к небу.
Небосвод заволокло тучами, и по доспехам Торкела застучали первые тяжёлые капли.
Полыхнула молния. Он стал подниматься, и тут обнаружил, что склон покрыт тысячами разбитых глиняных табличек, на которых изображены… он пригляделся.
На одном дерево, но какое-то странное, на другом вроде бы гора, на третьем вообще какое-то чудище, а на следующем вполне удавшийся портрет человека, но почему-то с тремя глазами…
Торкел глянул вверх, и только теперь заметил человека.
Это был немолодой уже мужчина с прозрачно — синими, словно небо весной, глазами и рыжей бородой, заплетённой в две косы. В руках у него были все те же таблички, и некоторые незнакомец откладывал в сторону и они тут же всасывались в склон, а другие ломал и бросал вниз. Глиняные осколки скользили вниз по своим собратьям.
