Пепел Черных Роз - [2]

Он сделал паузу.

— Тем более что эти… — Дархаил снова посмотрел на связанных адептов Ножей, — Эти ничего уже больше нам сказать не желают!

Слова его прозвучали как вопрос, и Ирван ударил ближайшего из Ножей под ребра, несильно… так чтобы он знал свое место и отвел, наконец, пышущий злобой взгляд.

— Давайте — перенесите их на ту сторону! — приказал Дархаил, испробовав последнюю попытку узнать, кто же направил Ножей в Штольни.

Пленников поставили на ноги, и охранники потащили их, было, за собой, но тот из них, что был старше, зло дернул плечом и просипел.

— Не тронь! Мы сами!

Воины остановились, а пленные продолжили свой последний путь и старший из них, чтобы подбодрить младшего напарника, засвистел какую-то бойкую ухарскую мелодию.

Папоротники на той стороне реки тут же задергались и зашумели в предвкушении.

Ирван, сдвинув шлем на затылок, почесал взмокший и зудящий от пота лоб. Процедура кормежки гребенчуг была привычной и рутинной. Ему было донельзя скучно и муторно от всего этого однообразия и хотелось вернуться в прохладные и сумрачные Штольни.

Дархаил же, нарочито не замечая его недовольства, устало зевнул, прикрывшись ладошкой, и закрыл глаза, подставляя бледное лицо поднявшемуся солнцу. Он тоже очень устал, но не собирался упускать удовольствия предстоящего зрелища.

Над поверхностью реки вдруг прорезались и поднялись треугольные черные спинные плавники.

Не дожидаясь команды, один из копьеносцев Ирвана метнул оружие, но перед самым всплеском копья, обозначавшим вход в воду, ближайший из треугольников вильнул в сторону и повернул к берегу — к людям.

Оба копьеносца невольно сделали шаг назад, но треугольник, не доплыв до берега, сделал плавный разворот и вернулся к стае.

— Вот с этими бы разобраться, — процедил сквозь зубы Ирван. В отличие от своих подчиненных он никак не отреагировал на ложную атаку Живущих на Дне.

Дархаил пожал плечами и, не произнеся больше ни слова, повернулся к входу в Штольни. Он уже забыл о Ножах — впереди его ждало многообразие тайн Древних Развалин.

Воины остались досмотреть — гребенчуги перед едой обычно смешно подпрыгивали и мотали хвостами.

Пленные Ножи оглянулись поглядеть на черные треугольники, и в тот же миг первого из них сдернула с моста длинная зубастая пасть высунувшаяся из зарослей.

Оставшийся в живых мальчишка закричал от ужаса, но раздавшийся позади хохот воинов отрезвил его. Он повернулся к насмешникам белым от ужаса лицом, и что-то несвязно запев, поднял голову, из последних сил стараясь выглядеть гордым и отважным. Затем, продолжая выкрикивать слова песни и кривя губы, мальчишка шагнул спиной вперед в джунгли.

БЕГЛЕЦ

Где права сила, там бессильно право.

Японская пословица

Солнце начало свой путь от горизонта, уверенно стягивая одеяло тьмы с холмистых предгорий. Холодные лучи его отразились от скудного снежного покрова и окутали сиянием редкие островки заснеженных кустов.

На пути солнца сейчас стояли горы — Синие Горы, как называли их окрестные племена.

Хотя на самом деле они были синими лишь в центральной своей части, сначала вырастая из степи бурыми наростами, затем, переходя в мрачную пепельную серость отвесных гранитных скал. И только потом уже, над синевой неведомых пород, казалось, висели в бескрайнем небе снежные пики их прозванные Шлемами Ушедших.

Солнце продолжало свой путь, укорачивая тени и, наконец, осветило безжизненные просторы Западного Плато.

Тощий серебристый лис, почти неразличимый на снегу, крался среди мерзлых сугробов, пытаясь отыскать хоть какую-то поживу в этих мертвых местах. Что-то привлекло его внимание, и он замер, подняв свои остроконечные уши. Спустя мгновение он уже мчался прочь, бесшумно стелясь над снегом и вытягивая длинный хвост.

Тишину морозного утра нарушил хруст наста и шумное дыхание.

Из-за западной гряды низких выветренных холмов появился человек. Он пытается бежать, но это у него не очень хорошо получается. Хрип рвется из его груди, а лицо искажает гримаса отчаяния и боли.

Он бежит, волоча одну ногу и согнув левую руку к груди. Грубое сукно рубахи на нем распорото и заляпано кровью, в правой руке сжат короткий бронзовый меч, из тех, что используются конными воинами западных степей.

И смёрзшиеся бурые пятна на потемневшем лезвии — молчаливые свидетели чьей-то смерти.

На вид ему не больше четырнадцати; совсем еще мальчик.

Из кровоточащего левого плеча торчит стрела, переломленная почти у основания. Рана сочится кровью, но нет сил или времени на то, чтобы выдернуть стрелу, а может быть, наконечник ее зазубрен или снабжен стальным клыком, не дающим возможность раненому избавиться от источника адской боли.

Остановившись перевести дух, мальчик запрокинул вверх голову и посмотрел на исчезающие в бездонной синеве неба снежные вершины Шлемов.

— Дошёл!!! — хрип вырвался из иссушенного горла и тут же из-за холмов послышались пронзительные крики. Он, не оборачиваясь, приволакивая ногу, побежал к отрогам.

Прижавшись к холкам коней, на равнину вынеслись три всадника — у каждого за спиной приторочен огромный лук из длинных буйволиных рогов. Из-под копыт разгоряченных коней вырываются комья промерзлой земли и снежная пыль. Кони тяжело хрипят, а за ними расплываются в морозном безветрии облачка пара.