Пепел Бикини - [17]

Сэндо поклонился ещё раз. Капитан Одабэ почесал в затылке. Кубосава же почти ничего не слышал. Мысли его были заняты другим. «Выход двадцатого… может быть, раньше… Значит, аванс… Тысяч десять иен… ну, пусть восемь. Прежде всего обновки для девочек, новое кимоно для Аду. Что-нибудь для Киё. Купить рис. Да, новый год начинается прекрасно. Поистине счастье в дом, чёрт из дому»… Он вздрогнул и виновато улыбнулся:

- Простите… Что вы сказали, Нарикава-сан?

- Я говорю, почему пришёл для этого разговора к вам.

- Я счастлив…

- У меня сейчас полно народу - родственники и разные знакомые, там нам не дали бы поговорить. Одабэ-сан - холостяк, у него даже сесть негде… Вы не обижайтесь, Одабэ-сан.

- Хе-хе-хе, - заблеял сэндо.

- А Тотими скуп и угостил бы нас прокисшим пивом.

Сэндо поперхнулся.

- Вот я и решил, что лучше вашего дома места не найти. И не раскаиваюсь… - Нарикава с трудом поднялся, опираясь на плечо сэндо.

Кубосава вскочил, низко кланяясь и бормоча слова благодарности.

Проводив гостей до ворот, он поклонился в последний раз и сказал:

- Спасибо вам за вашу доброту ко мне в этом году. Прошу не оставить меня вашими милостями и в новом году.

Утро первого января выдалось ненастное. С океана дул холодный ветер, небо было обложено низкими серыми тучами, моросил дождь.

Но это не могло помешать празднику. Нравы в Коидзу патриархальны и консервативны, как и в сотнях других крохотных, ничем не примечательных рыбацких городков, которые лепятся по берегам Страны Восходящего Солнца от угрюмых скал мыса Соя на Хоккайдо до изумрудных заливов южного Кюсю. Правда, через Коидзу проходит железная дорога, и всякий желающий может добраться до Токио за несколько часов. Тем не менее влияние огромной беспокойной столицы в провинциальном городке ощущается слабо. Рыбакам и мелким лавочникам, которые составляют основу населения Коидзу, вполне достаточно десятка его ресторанчиков, небольшого кинотеатра и местной газеты. И праздники, особенно Новый год, они встречают, как встречали их предки, - обстоятельно, серьёзно, весело. И в то время как жители столицы ещё сладко спали после легкомысленно - по-европейски - проведённой новогодней ночи, обитатели Коидзу, глубоко уверенные в том, что день первого января должен стать образцом для всех последующих дней в году, уже вышли на мокрые от дождя улицы - свежие, нарядные и улыбающиеся. Каждый спешил обменяться новогодними приветствиями с соседями и знакомыми, нанести визиты друзьям, солидно и спокойно повеселиться.

- Кубосава-сан, с Новым годом!

Сюкити Кубосава, стоявший в дверях дома между двумя «кадо-мацу», плотный, коренастый, в плаще поверх чистого клетчатого кимоно, с достоинством поклонился:

- С Новым годом…

- Не совсем подходящая погода для такого праздника, не так ли?

- Совершенно верно. Впрочем, это не может особенно помешать нам.

- Согласен с вами. Прошу вас с почтенной госпожой Кубосава посетить нас.

- Покорно благодарю. Не обойдите вниманием и моё скромное жилище…

Кубосава раскланивался с соседями и знакомыми, принимал приглашения и приглашал сам; улыбаясь, произносил приличествующие случаю любезные слова. Так было первого января каждого года. Но в этом году он испытывал гораздо больше радости и удовольствия. Вчерашнее посещение: господина Нарикава породило в его душе целый поток счастливых надежд. Всю ночь ему снились самые радужные сны, а хорошие сны в новогоднюю ночь - верный признак грядущего благополучия. В мечтах он видел себя окружённым всеобщим почётом и уважением, чуть ли не правой рукой хозяина. Что ж, если подумать хорошенько, в этом сне нет ничего предосудительного. Выбился же сам Нарикава в первые люди города из простых рыбаков! А ведь когда-то и он собирал ракушки на отмели… Значит, и ему, Сюкити Кубосава, не заказан путь к счастью и довольству.

Кубосава взглянул вдоль улицы. На углу несколько мальчишек и девочек затеяли игру в «ханэ-цуки». Дети подбрасывали пёстро раскрашенную палочку и ловили её скалками. Кубосава заметил среди них старшую дочь Умэко. Тоненькая, раскрасневшаяся от бега, она вдруг поскользнулась на мокрой траве и с размаху упала, мелькнув голыми коленками. Визг и смех. Подруги бросились поднимать её; мальчишки запрыгали, крича во всё горло. Кубосава вспомнил, как давным-давно, десятка два лет назад, в такой же вот первый день нового года он, беззаботный молодой рыбак, запускал у ворот своего дома огромного воздушного змея, искоса поглядывая в сторону стайки девушек, игравших в «ханэ-цуки». Девушке, которая упускала подброшенную палочку, ставили на лицо пятнышко индийской тушью. Сюкити следил за маленькой хохотушкой с продолговатым, как дынное семечко, лицом и круглыми ласковыми глазами. На щеке её было - он и теперь отчётливо помнит это - два чёрных пятнышка. Следы этих пятнышек оставались на лице Ацуко и через две недели, когда Сюкити впервые зашёл к её родным и добрых полчаса сидел молча, опустив голову… Вскоре они поженились. Военная служба, короткие месяцы семейного счастья, война, грохот зениток, зарево над горами, за которыми раскинулся Токио, американская эскадра на горизонте и наконец долгожданный мир… Ацуко оказалась доброй, ласковой, любящей женой. И дочки у него тоже хорошие. Умэко идёт пятнадцатый год. Скоро придётся отдавать замуж. Женихи найдутся - она красивая, в мать; к тому же Кубосава пользуется среди соседей хорошей репутацией. А будет ещё лучше… Да, Кубосава не приходится жаловаться на судьбу.