Пепел Бикини - [11]

- Мы попросту сгорим.

Высоко над теплоходом с сухим шелестом прошли два реактивных самолёта.

- «Сейбры», - сказал капитан. - Они будут патрулировать над объектом всё время, до самого момента… - Тут он случайно взглянул вниз и, увидев Чарли и Дика, стоявших с разинутыми ртами, побагровел и крикнул: - А вы что здесь торчите? Марш в трюм! Живо, болваны!

Приятели не стали дожидаться повторного «приглашения» и проворно юркнули в люк. На дне железного колодца Дик остановился.

- Тёмное дело, Чарли, - пробормотал он. Чарли пощупал карман, в котором лежали заветные конверты, и ничего не ответил.

Она в действии

«23 февраля 1954 года.

Операция «Плющ»,

Кваджелейн, адмиралу Брэйву.

Докладываю, что объект «15» полностью эвакуирован, система пущена в действие согласно инструкции, район объекта патрулируется. Донесений о наличии в опасной зоне посторонних не поступало.

Полковник Смайерс».

- Ну, теперь вряд ли кто поможет этим посторонним, если бы даже донесение о них и поступило, - пробормотал Смайерс, вытирая мокрый лоб.

Вечером двадцать восьмого февраля на аэродроме атолла Кваджелейн царило необычное оживление. Аэродром представлял собой одну единственную взлётно-посадочную полосу, проходящую в неприятно близком соседстве с обоими берегами атолла - океанским и лагунным, и неопытный пилот мог бы легко промахнуться при посадке, опрокинув свой самолёт в океан или разбив его о скалистый берег. Впрочем, неопытные пилоты не летали на Кваджелейне, если верить неоднократным заверениям командующего ВВС США о том, что для обслуживания операции «Плющ» выделены самые надёжные, проверенные экипажи.

В описываемый вечер эти экипажи молча копались в своих машинах, впервые в жизни, вероятно, не доверяя техническому персоналу аэродрома. Лица пилотов были озабочены, и то один из них, то другой тревожно оглядывались на солнце, неумолимо сползающее к горизонту. Кроме экипажей, вокруг самолётов толкались и мешали друг другу ещё десятка полтора человек, военных и штатских. Они по очереди неловко влезали в кабины, где и без того было тесно от заполнявших их приборов, баллонов и проводов, всевозможных кранов и циферблатов, что-то крутили, отвинчивали, рассматривали, протирали и снова завинчивали, спорили вполголоса и, отдуваясь и обмахиваясь платками, выбирались наружу, чтобы, походив вокруг самолётов, опять кинуться в кабины и крутить, протирать, завинчивать без конца. Зашло солнце, вспыхнули прожекторы, и возня на аэродроме сделалась ещё более суетливой и напряжённой.

В одиннадцать часов адмирал Брэйв категорически потребовал, чтобы все - пилоты, научные работники и военные наблюдатели - отдохнули хотя бы несколько часов перед операцией. Аэродром опустел, но вряд ли кто из них сомкнул глаза в эту ночь: то, что предстояло, было слишком серьёзно и страшно. Никто не знал, как будет вести себя проклятая штука, ожидающая своего часа на далёком бетонированном берегу.

…Ровно в два часа ночи слабо хлопнул выстрел, и в чёрное небо медленно поднялась яркая красная ракета. И сейчас же заревели моторы. На залитый прожекторным светом аэродром выбегали люди, поспешно карабкались по алюминиевым лестницам и скрывались в кабинах. Последним в первый на старте самолёт поднялся адмирал Брэйв. Он оглядел аэродром, выплюнул потухшую сигарету и захлопнул за собой дверцу. Поднялась ещё одна ракета, на этот раз зелёная. Самолёты, тяжело переваливаясь, выползали на взлётную дорожку, стремглав бросались в непроглядную тьму над океаном и брали курс на север.

Адмирал, поминутно поглядывая на хронометр, сидел рядом со штурманом. За его спиной копошились у своих приборов авторы и экзаменаторы новейшего ядерного оружия - учёные и инженеры. В самолёте адмирала их было пятеро (десять других летели, на остальных самолётах). В кабине слышны были обрывки разговоров:

- Включите Гейгера…

- Обычный фон… Около трёхсот каунтов… [9]

- Космические лучи, разумеется…

- Какая высота?

- Двадцать тысяч футов. [10]

- Не мало ли?

- Не бойтесь, коллега…

Прошло полчаса. Автоматический прибор, вычерчивающий курс, повёл линию в обход обречённого атолла на расстоянии около двухсот километров от него.

- Подойдите километров на пятьдесят ближе, - сквозь зубы процедил адмирал.

- Слушаюсь, сэр, - отозвался штурман и передал команду пилотам.

Теперь самолёт пошёл вокруг объекта «15» по суживающейся спирали, постепенно приближаясь к нему. Адмирал посмотрел на хронометр. Ещё минут пятнадцать… Он выпрямился, чтобы рубашка отстала от мокрой спины. Закурил сигарету и сразу же бросил. Голоса позади смолкли. Ещё десять минут… А вдруг ничего не будет? Что, если эти учёные что-нибудь перепутали? Осталось пять минут.

- Какой ветер, штурман? - спросил адмирал.

- Запад-северо-запад, сэр.

- Не забудьте: держаться только с наветренной стороны… Всем надеть очки!

Три минуты, две… Лицо штурмана в чёрных очках кажется мертвенно-бледным. Адмирал поспешно надевает очки-консервы.

- Внимание!

Застрекотали киносъёмочные аппараты. И в то же мгновение стало светло.

Сквозь густо-чёрные окуляры отчётливо были видны окаменевшие лица, приборы и аппаратура в кабине, рябая поверхность океана и серые полосы слоистых облаков за окном. Свет бил из-за восточного горизонта. Через несколько секунд он померк, и снова всё потемнело. Адмирал сорвал очки, крякнул и заслонил глаза. Так, вероятно, бывает с тем, кто заглядывает в доменную печь.