Пендервики весной - [24]

– Надеюсь, это будет фирма по удалению блёсток.

– Мам!

Ианта бросила обратно в барабан таинственно мерцающий носок и обернулась к Бетти.

– Девочка моя, тебе что-то нужно, но ты думаешь, что мы не сможем тебе это купить? А что – что-то из одежды?

– Нет, просто я бы хотела иметь деньги на всякую музыку. – Бетти даже задержала дыхание: она очень надеялась, что «всякая музыка» проскочит у мамы так же легко, как у Бена.

Не проскочила.

– Какую – всякую? – спросила Ианта.

– Пластинки, ноты, а может, мне как-нибудь захочется брать ещё уроки, – пробормотала Бетти, убеждая себя в том, что «как-нибудь» может ведь означать и «со следующей недели». Тут её осенило. – Ну вот как Джеффри: он играет и на фортепиано, и на кларнете.

– Так ты хочешь брать уроки кларнета? Прекрасно. Давай поговорим об этом с папой.

– Нет, спасибо, не нужно… то есть сейчас не нужно. – Бетти не собиралась брать уроки кларнета. – Вот, посмотри.

Она протянула Ианте флаер и, пока та читала, в волнении следила за её лицом.

– Копание камней?

– Не обращай внимания. Бен заставил меня вписать про камни, но это ведь мой бизнес, а не его. И он ещё слишком маленький, чтобы работать.

– А ты нет? – спросила Ианта.

– Нет! И, если что, я не собираюсь покупать покрышку для новой машины. Честное слово.

– Это хорошо, потому что у Понтея уже есть четыре покрышки. ПИР… – Ианта улыбнулась. – А что, здорово. Это ты придумала?

– Ага.

«Здорово». Кажется, это хороший знак.

– Я страшно горжусь тобой – что ты готова взять на себя ответственность. Но, Бетти, у тебя школа, фортепиано, тебе и так приходится много трудиться. А я хочу, чтобы у тебя было радостное детство.

– Вообще-то в школе я не так уж сильно тружусь, – сказала Бетти, вспомнив про свои ненаписанные отчёты.

– И всё же. Какую радость принесёт тебе… – Ианта глянула на флаер, – «вытирание пыли»?

Бетти решила не притворяться, что вытирание пыли – её самое любимое занятие.

– Мама, ну пожалуйста.

– А папу ты уже спрашивала? Нет? Иди расскажи ему про свой ПИР, и потом вместе поговорим.

Вдохновлённая тем, что решительное «нет» пока не прозвучало, Бетти с ПИРовским флаером отправилась на кухню, где мистер Пендервик разгружал посудомойку. Но не успела она даже приступить к делу, как раздался стук во входную дверь – мистер Пендервик пошёл открывать. Вернувшись, оп проворчал:

– Мальчики к Джейн, двое. Спрашиваю, как их зовут, а они оба: «Донован». Ну конечно, так я им и поверил. Даже крендельков не стал им предлагать.

– Но у Джейн и правда два знакомых Донована, – сказала Бетти.

– Да? Всё равно, обойдутся без крендельков. Потому что это же саранча, locustae, – заполонили дом и пожирают всё, что в нём есть вкусного.

– Папа… – И Бетти повторила для папы то же, что она до этого говорила Ианте.

Под конец её речи мистер Пендервик горестно качал головой.

– Мне мало того, что Скай занимается репетиторством с половиной старшеклассников? И что Джейн решила переквалифицироваться в швейную фабрику? Теперь ещё и моя десятилетняя дочь собралась открыть собственный бизнес?

– Одиннадцати… почти. Пап, пожалуйста. Мне очень это нужно.

На кухню, явно охотясь за крендельками, влетела Джейн.

– Что тебе очень нужно, Бетти?

– Она хочет открыть собственное дело, – объяснил мистер Пендервик. – Выполнять хозяйственные работы для соседей. Я считаю, что для этого она ещё слишком мала.

– А вы с тётей Клер разве не затевали какие-то сомнительные предприятия в таком же возрасте? – спросила Джейн.

– В наших предприятиях не было ничего сомнительного, – с достоинством ответил мистер Пендервик. – Мы помогали соседям разгребать завалы в гаражах, а они отдавали нам то, что им самим было уже не нужно. И мы устраивали распродажи.

– И продавали всё это другим соседям. – Джейн раскопала в буфете не только солёные крендельки, но и огромный пакет кукурузных чипсов.

– Кроме того, мне тогда было двенадцать, а не почти одиннадцать, – добавил мистер Пендервик.

– Вот видишь, значит, тёте Клер было всего девять! – оживилась Бетти.

Папа нахмурился и попробовал перевести разговор на другое:

– Джейн, оставь семье хоть что-нибудь съестное!

– Я верну тебе все деньги, когда выйдет моя первая книга, обещаю! А печенье у нас есть?

– Не в деньгах дело, а в том, что мне приходится по сто раз ездить за всем этим в магазин.

– Да, папа. – Джейн чмокнула его в щёку, добавила к награбленному пачку печенья, прихватила несколько бутылок сока из холодильника и исчезла.

– Никто меня не слушает, – вздохнул мистер Пендервик.

– Я слушаю, – сказала Бетти.

Он вернулся к флаеру и на этот раз изучил его внимательно.

– Должен сказать, что я впечатлён. Моя дочь – предприниматель. Но если мы разрешим тебе этим заниматься, придётся соблюдать правила.

– Да! Правила. – Бетти готова была соблюсти какие угодно правила, если это приблизит её к урокам вокала.

– Давай-ка подождём Ианту, скоро она уже вернётся из подвала. Обойдёмся без этих ваших divide et impera.

Ага, вот оно – «разделяй и властвуй» на латыни.

– Хорошо, папа.

Когда пришла Ианта, они втроём удалились в уютный кабинет, который старшие Пендервики делили между собой, хотя и не поровну. У Ианты тут стоял небольшой стол, а на нём компьютер – её центр по изучению небесных сфер. Остальная комната была равномерно выстелена ботаническими образцами разной степени засушенности: одни пока подсыхали между газетными листами, другие лежали зажатые между стёклышками, третьи ждали своей очереди на письменном столе мистера Пендервика, а некоторые, практически готовые, были аккуратно наклеены на белые листы бумаги – это уже были произведения искусства, нежные мазки сушёного цвета. Бетти примостилась на диване, в той его части, где оставалось свободное местечко между двумя такими произведениями: одно было в ржаво-оранжевых тонах, другое – в дымно-голубых, и Бетти надеялась, что такая утончённая красота с двух сторон принесёт ей удачу.