Пелевин и поколение пустоты - [48]

Сатира занимает свое, вполне определенное место и в иерархии литературных жанров. Трагедия описывает идеальный мир, в котором герой гибнет по воле рока, но в этом присутствуют высший смысл и системность. Комедия описывает неидеальный мир, в котором несоответствия, сбои в системе приводят к забавным ситуациям. Сатира – критикует этот неидеальный мир.

Казалось бы, каждый делает свое дело и все по-своему хороши. Но статус сатиры принципиально ниже. Оттого, что найти несоответствие в мире легче, чем системность. Исключения виднее правила, особенно в обществах, где правила нарушаются сплошь и рядом. Писателю дефис сатирику проще.

Плюс комическое легче воспринимается. Сатира таким образом сразу дает автору дополнительные очки в плане читательской благосклонности. Это как кинопремьера, где еще и шампанское наливают.

Конечно, бичевание пороков и выделение жирным шрифтом уморительных дикостей требует мастерства. Это широкое поле, на котором конкуренция не меньше, чем в традиционно более высоких жанрах. И Пелевин – автор с феноменальной наблюдательностью и нечеловеческой работоспособностью – успешный сатирик.

Зюзя, Чубайка и Недотыкомзер

«У него уникальный талант сатирика, который бывает раз в два-три поколения в России, – считает критик Лев Данилкин. – Это идет от Гоголя через Щедрина, Носова. Это не обязательно языковой талант, но Пелевин умеет заглядывать за национальный характер. У него не просто очерки – галерея портретов, он рассказывает о подоплеке характеров».

Леонид Парфенов не совсем согласен с такой высокой оценкой: «Пелевин не сатирик вроде Гоголя, Щедрина. Мне у него литературы недостает. Это публицистика. Последние авторы для меня Набоков за границей и Трифонов здесь. Когда читаешь и понимаешь, что так мог написать только писатель, а не мы, грешные. А тут читаешь и видишь, что так и журналисты могут, пусть это и самонадеянно».

Литературный критик Вячеслав Курицын формулирует короче: «Его конек – анекдот».

Пелевин – русский, постсоветский сатирик, целенаправленно разрабатывающий несколько любимых тем.

В начале литературного пути, то есть в конце 1980-х, когда писатель набирал на компьютере свои первые рассказы, актуальными представлялись критика советской власти, сатира на стремительно уходившую эпоху.

В рассказе «Реконструктор» (1990) Пелевин, явно под влиянием Борхеса, играет в альтернативный историософский кошмар. Перед нами проходит череда «разных» сталиных, то есть двойников вождя, которые гибнут один за другим. Убивавшие сами становятся убиты. Идея прозрачна: сталиных столько, сколько может быть трактовок исторических событий. Антисталинистский дух подкреплен в рассказе юморком позднесоветской эпохи.

Другая важная для Пелевина тема – сатира на коллег, критика самого института критики.

Особенно достается от Пелевина двум его критикам – Андрею Немзеру и Павлу Басинскому. Первый последовательно ругал все пелевинские произведения (в статье «Как я упустил карьеру» он разгромил даже «Чапаева»: «Порядка для замечу, что написан он еще небрежнее, чем прежняя пелевинская проза»[29]). Ему Пелевин в «Числах» посвятил нетонкий каламбур «Недотыкомзер».

Павел Басинский обзывал Пелевина писателем «с грошовым изобретательским талантом, с натужными “придумками”»[30] и удостоился неоднократного упоминания под именем Бисинский, а также отдельного скетча – рекламного ролика из «Generation “П”», в котором «литературный обозреватель Павел Бисинский» сидит в деревенском сортире и рассуждает о том, является ли Россия частью Европы.

В момент, когда он намеревается привести цитату из писем князя Вяземского от 1833 года, сортирные доски проламываются и Бисинский падает в отхожую яму. «Крылов не зря говорил Чаадаеву, – продолжает Бисинский, вынырнув, – “Посмотришь иногда по сторонам, и кажется, что живешь не в Европе, а просто в каком-то…”».

Личными выпадами дело не ограничивается. В «Числах» (2003) собрание «высоколобых интеллектуалов» и «эстетов» сравнивается с «рассредоточившейся очередью за пивом» и «участниками спартакиады по зимним шахматам».

А герой «Empire “V”» (2006) Рама делится детскими мечтами: когда-то ему хотелось написать «один из тех великих романов, которые сотрясают человеческое сердце, заставляя критиков скрипеть зубами и кидаться калом со дна своих ям». Там же вводится новая трактовка термина «дискурс», который объясняется через термин «гламур». Дискурс – это «мерцающая игра бессодержательных смыслов, которые получаются из гламура при его долгом томлении на огне черной зависти» (гламур при этом объясняется через дискурс).

В «Операции Burning Bush» из цикла «Ананасная вода для прекрасной дамы» (2010) достается российской филологической интеллигенции, представители коей называются «говноедами», которые все превращают в помойку истории. Они способны только «копипастить чужой протухший умняк, на который давно забили даже те французские пидара, которые когда-то его выдумали».

И наконец, важнейшая тема Пелевина-сатирика – критика существующего строя (приговор путинской России, страны большого распила, а также более ранних девяностых, которые привели к столь плачевному положению вещей).