Пелена - [54]

Когти увидел не только он, и к правильным выводам пришёл тоже. На лапу опустился ботинок, рядом тут же встал женский кроссовок, изо всех сил, до хруста кости вдавливая конечность животного в асфальт. Красивый, но тупой нож из сувенирной лавки музея вошёл меж рёбер атаковавшей их твари, а второй такой же не сразу, но всё же справился с нитями, пережавшими руку Василия Степановича.

Тварь не выла, не рычала и не визжала даже умирая. Лишь негромко заскулила, глядя на людей невероятно выразительными тёмными глазами, засучила задними лапами, пытаясь встать. Этого ей сделать не позволили. Удары обрушились со всех сторон: ногами, тупыми ножами, толстой деревяшкой, которую где-то успел подобрать Мага. Сообща они забили почти не сопротивлявшегося зверя, лишь старик не участвовал — растирая ладонь и запястье, прислонился к стене. Кровь с перерезанной кожи на пальцах падала тёмными точками на землю.

Постояли несколько минут тяжело дыша, глядя друг на друга и на убитое животное. Присев, Мага осторожно приподнял окровавленную лапу, изучил её, а затем провёл когтём зверя по зажатой в руках деревяшке. Короткая неглубокая линия протянулась на несколько сантиметров, а затем изогнутый коготь вдруг воткнулся глубже, словно сам собой, зацепился, и не сразу удалось освободить самодельную дубину.

— Ка-а-акой зверь… — протянул черноволосый парень. — Опасный, я о таких не слышал.

— Я тоже, — Василий Степанович закашлялся, с трудом закончил фразу: — тоже не слышал.

Женщина-феминистка Лера, носком белой кроссовки задрала верхнюю губу убитого зверя, обнажив белоснежные острые клыки.

— Зато мы теперь знаем, что их можно убивать, — сказала она воинственно.

— Любого можно, милая — старик всё тёр и тёр, баюкал повреждённую руку. Вывих. По крайней мере ему очень хотелось, чтобы это оказался всего лишь вывих. — Заметили, как этот зверь набросился на меня? Не пытался вцепиться клыками, а как волчок закрутился и метил точно в лицо, или шею.

— Да уж, заметили, — девушка отчего-то дёрнулась при слове «милая», но ничего не сказала.

— Чудной зверь, не нашенский. Даже не знаю где такие водятся.

— Это вы ещё серых прыгунов не видели, которые в парке вчера хозяйничали.

Старик хотел сказать, что видел, причём очень даже близко, но очередной приступ кашля заставил его согнуться, а потом Мага, дёрнувший ручку соседний машины, и неожиданно для себя открывший её, сообщил первую радостную новость.

— Бинго! — черноволосый улыбаясь продемонстрировал руку с зажатым в ней брелоком. — Вот эта тачка, — он похлопал по сверкающей полиролью крыше, — нас повезёт назад. Надо осмотреться, может найдутся ещё. Этот магазин работает допоздна, возможно найдём… — он замялся, отвёл взгляд, хмурясь.

— Найдём бывших автовладельцев, — согласился старик. — Всё правильно, парень, не тушуйся.

— Я не… не тушусь? — озадачился тот в ответ, явно не поняв сказанного, и Василий Степанович через силу рассмеявшись, кивнул, хлопнул его по плечу.

На ходу перебинтовывая пальцы, слегка прихрамывая, он пошёл к приоткрытой двери магазина, неповреждённой рукой придержал попытавшуюся обогнать его Леру.

— Не спеши, милая, не спеши. Пусти меня вперёд, уважь старость. — И видя, что девушка собирается возразить, так сверкнул глазами, что она отчего-то осеклась, замолчала.

И правильно, нечего самовольничать. Он пожил своё, и в случае чего… да, в случае чего лучше будет, если он пойдёт вперёд. Так или иначе, сдаваться так просто старик не собирался — неизвестно ещё кто крепче, их молодые косточки, или он, старый да высушенный.

Как говорится, за одного битого двух небитых дают, да и то не берут.

Глава 14. Воскресенье. День

В большом и просторном подвале было тихо. Здание уснуло прошлой ночью, когда последние люди его покинули — некоторые сами, а некоторые нет, их останки и сейчас можно было найти в торговом зале — нелепые скомканные человеческие фигурки. Здесь, в подвале, людей не было, ни в каком виде. Нет, в самом начале прошлого вечера здесь неосмотрительно спрятались несколько человек, но позже, ближе к утру, они сильно об этом пожалели, потому что сюда, в прохладную темноту, пришёл ОН.

Слабый ток воздуха шёл сверху, из вентиляционных решёток. Освещение было отключено, лишь слабая дежурная лампочка у двери пыталась рассеять темноту, да зелёная табличка с надписью «Выход» на стене, светилась, как всегда.

ОН света не любил, а потому, забился в самый дальний угол вытянувшегося на десятки метров подземного зала. Удобно расположился за старым фанерным щитом, неизвестно когда и неизвестно для каких целей сюда принесённым. Задел один из стоящих у стены шкафов и опрокинул его на себя, но такая мелочь не могла навредить — наоборот, удар и возникшее давление, избавило от мучащего с самого утра зуда.

ОН спал. Тишина, темнота, полный покой. И что может быть лучше для глубокого сна, без сновидений? ОН спал так, что понятия «живое» и «мёртвое» становятся почти неотличны. Благословенная тишина…

— Да ты посмотри, сколько их тут!!! — истерический крик Леры, ничем не напоминал её обычный, уверенный в себе говор. — Я не могу, не могу…

— Тише, тише, — бесконечная терпимость и участие. — Не смотри туда, ну-ка, обрати внимание вот на эту полку. Видишь? Вот в этой банке сверху тёмный налёт, её мы не берём. О, да здесь и срок годности уже вышел, куда спрашивается смотрит администрация магазина? — Василий Степанович покачал головой, повёл покачивающуюся женщину к выходу. — Милая, ты ведь разбираешься во всяких там женских штучках? Ну, знаешь, кхм…