Пелена - [46]

— Да нечего тут ловить! Уж лучше так, попробовать уехать, чем здесь сидеть, неизвестно чего дожидаясь.

Максим хотел объяснить, сказать куда они идут, но ведь эта женщина стояла там, во время разговора с Василием Степановичем, и сама должна всё понимать. Посмотрев на её недовольное, замкнутое лицо, он закрыл рот. Сама знает, что делать, и кто он ей, чтобы советы давать.

— Вадик! — неожиданно громко крикнула Люба, заставив Максима и Катю сбиться с шага.

Откуда-то из глубины здания, грохоча ботинками выбежал тощий парнишка, один из двух детей, нашедших прошлой ночью спасение в музее.

Наклонившись, женщина шепнула что-то ребёнку, понятливо кивнув, тот отступил, остался стоять, глядя им вслед непонятно, словно бы с сожалением.

Мужичок, сидящий на табурете у входной двери, при их приближении поднялся, в его руках Максим увидел сборник сканвордов с ручкой. Вахтёры — в любое время вахтёры, мысленно усмехнулся парень. А потом улыбка пропала, потому что он выглянул в зарешёченное окошко, то самое, за которым прошлой ночью видели живую верёвку.

Сегодня, при свете дня, пелена, опустившаяся на город, уже не казалась такой плотной, как вчера. Пусть не очень далеко, но метров на пятьдесят-сто, а то и побольше им было видно, кроме того, этот туман качался и перетекал, подчиняясь неким своим законам, становился то реже, то плотнее, порой открывал вид на автостоянку, находящуюся и вовсе за все две-три сотни метров отсюда. Их троица сможет покинуть музей, и дверь закроется за ними. Там и делов то — лишь задвинуть засов. От этой мысли на мог стало жутковато. Назад пути не будет.

Грохоча обувью, по лестнице к ним сбежали двое: полицейский, у которого кончились патроны в пистолете, и незнакомый Максиму парень.

— Василий Степанович сказал проконтролировать, что у вас всё нормально.

— Конечно, нормально, — недовольно подтвердила продавщица. — Я, кстати, с ними иду, — добавила она, и вдруг закашлялась, надсадно, долго.

Максим ожидал, что эта фраза вызовет споры и уговоры передумать, но парни лишь кивнули, синхронно, как по команде. Встали рядом, во все глаза глядя за окно. Катя сама не замечая, опять сжала ладонь своего друга, и лишь по этому было видно, что девушка нервничает. На вид же, она выглядела почти безмятежно.

«Соберись, сконцентрируйся на предстоящем, — приказал себе Максим. — Потом будешь рассматривать окружающих, дались тебе эти люди!»

Потеснив смотревших в окно людей, он изучил доступный участок пространства.

— Никого, вроде. Открывайте, пойдём мы.

— Пять минут ожидания, стоим, смотрим по сторонам, — возразил ему полицейский. — Если никого нет — тогда открою.

Минуты бежали вяло. Катя, устав пялиться в окно, прошлась по сувенирной лавке, взяла с полки магнитик, прилепила его к какому-то гвоздику, торчащему из стены. Продавщица посмотрела на это неодобрительно, но ничего не сказала. Видать за прошедшую ночь смирилась со многими вещами. Пять минут давно прошли, Максим уже хотел поторопить полицейского, но в этот момент сверху спустился по лестнице ещё один парень.

— Ничего и никого во всех направлениях, — отчитался он.

— Вам пора, — полицейский отодвинул засов и открыв дверь, осторожно за неё выглянул.

Максим, а следом за ним и Катя с Любой вышли из здания музея. Остановились, обозревая окрестности, не в силах сделать первый шаг от двери.

Запах, слабо ощутимый в здании, к которому они за ночь принюхались и перестали замечать, стал сильнее, и резче. Небо не просматривалось — лишь серая муть, висящая над головой, низкая, мрачная, точно физически давящая на людей. Катя дёрнула парня за рукав и указала вправо — там, земля была перекопана, выворочены целые пласты, будто здесь поработал небольшой бульдозер. На мягком грунте и на траве отпечатались непонятные росчерки, глубокие, очень характерно расположенные, точно здесь, прямо по земле, катался некий безумный конькобежец. Отчего-то вспомнился жуткий рёв, слышанный ими прошлой ночью. Максим отвернулся. Смотреть на эти следы было неприятно и, честно говоря, жутковато. Неужели в их городе теперь бродит ещё и вот такое? Откуда?!

Они стояли, не в силах отойти от приютившего их на ночь здания. Возможно если бы Катя или Люба что-нибудь произнесли, невидимые оковы спали бы, но они молчали, и Максим стоял, чувствуя, как царящая в этом месте тишина начинает давить всё сильнее и сильнее.

Из Фраскатти в старый Рим вышел Пётр-Астролог.

Свод небес висел над ним, будто дивный полог.

Он глядел туда, во тьму, со своей равнины,

И мерещились ему странные картины.

Девушки с удивлением посмотрели на Максима, а он, смутившись, пожал плечами.

— Навеяло…

— Вы полны сюрпризов, молодой человек, — Катя кончиками пальцев коснулась его ладони, провела по ней, тихонько погладив.

— Пойдёмте, нечем тут любоваться.

Максим сделал первый шаг, и странное оцепенение в котором он пребывал пропало. Это его город. Да, он изменился, в нём поселились новые, невероятные создания, опасные, возможно хищные, но всё равно, это его город! Здесь можно его заставить прятаться, можно за ним гнаться, можно убить в конце концов, но заставить его бояться — это будет слишком. Сам того не замечая, он едва слышно бормотал: