Пекло - [77]

* * *

Столь стремительное вынесение приговора не оставило Мари времени морально подготовиться и следующие несколько минут выпали из её памяти. Кажется, она куда-то шла, ведомая конвоирами… Очнулась она только когда руки сильно дёрнуло — оказалось, что браслеты успели присоединить к длинной цепи, закреплённой к большой телеге далеко впереди. Рывок цепи означал, что телега тронулась, и ей следовало идти вперёд вместе с множеством других арестантов, находящихся в точно таком же положении. Вдоль цепи с обеих сторон проскакали всадники, щедро раздавая удары древком копья тем, кто не спешил подняться с земли.

Потом пленники долго шли. Через несколько часов Мари совсем выбилась из сил и держалась в строю только на гордости… и страхе, что с ней поступят так же как с одним тучным молодым парнем, который отказался идти час назад и с тех пор ехал в телеге — после того количества ударов, что он получил, идти дальше он, действительно, уже был не способен физически. Но вот силы ей отказали окончательно, и она повисла на натянувшейся цепи. К удивлению, бить её никто не стал. Оставшийся путь она провела в телеге рядом с тихо стонущим толстяком. Ей даже удалось несколько часов поспать — впервые с момента ареста.

Дальнейший путь был долгим и однообразным. Они останавливались около каждого более-менее крупного города, где часть людей отцепляли и уводили, присоединяя вместо них других. Кормили дважды в день — утром и вечером в специально оборудованных армейских лагерях под бдительной охраной. Это с одной стороны было плохо — не было ни малейшего шанса убежать, а с другой стороны хорошо — уж больно сальные взгляды бросали на девушку некоторые «попутчики».

После очередного города оказалось, что количество женщин, прикреплённых к цепи, значительно увеличилось. Эта тенденция продолжалась и дальше, пока среди арестантов не осталось ни одного мужчины. Тогда же сменились возницы на телеге и конвоиры — ими тоже стали женщины. Они все как на подбор были рослыми, имели мужеподобные фигуры и некрасивые лица, к тому же многие имели шрамы и другие следы ранений. Угрюмостью же они вполне могли переплюнуть скалу в северном море, не говоря уже о доброте.

Дорога закончилась только на восьмой день пути. Мари тогда бы никогда не поверила, что эти восемь дней ей скоро будут казаться воплощением рая на земле. Но так оно и было в действительности. Здесь девушек и женщин провели через несколько десятков длительных и довольно унизительных процедур. В частности, некоторые женщины имели длинные волосы — в этом случае одна из местных собирала их в пучок левой рукой и одним резким ударом бритвенно-острого ножа отсекала почти под корень. Мари вознесла благодарность предкам, что имела модную в этом году стрижку, не доходящую до плеч. Потом их лишили одежды, внимательно осмотрели на предмет болезней или повреждений, отняли все личные предметы, которые некоторые сумели сохранить до этого момента. Положительным моментом можно было считать лишь то, что их, наконец-то, расковали, правда, предварительно нанеся каждому из арестованных татуировку на левом предплечье. Это было совсем не больно — просто к коже на несколько секунд прикладывали зачарованную металлическую пластину. Неприятным было другое — татуировка, одновременно, была магической меткой, владелец которой не мог пересечь границу лагеря без дозволения командования. Таким способом физические кандалы были заменены магическими, но от того не менее надёжными.

Другой положительной стороной стало то, что им позволили (или заставили, как посмотреть) вымыться в одном большом душе. Как Мари потом узнала — душ функционировал круглосуточно, и ежедневное мытьё было строго обязательно. Впрочем, не удивительно, учитывая в каком виде курсанты оказывались к концу дня. После душа им выдали новую одежду, которую Мари вначале посчитала очередным злым розыгрышем. Одежда состояла из плотной куртки без застёжек, которую нужно было одевать через голову на манер свитера, штанов и пары сапог. Внешняя поверхность напоминала древесную кору, а изнутри она была гладкая как шёлк, при этом не было ни одного шва и вообще было не понятно, как и из чего одежда была изготовлена. Но «розыгрыш» был не в этом — вся выданная форма была на много размеров больше, чем нужно. И ладно бы у неё одной — тогда можно было бы поменяться с кем-нибудь, такая ситуация оказалась у всех. Штаны не спадали только благодаря затяжкам на поясе, а сапоги болтались так, что казалось, что на ноги одеты два ведра.

Но конвоиры, казалось, не обращали на это ни малейшего внимания и поторапливали, так что пришлось одеть всё это несуразное обмундирование прямо на голое тело — нижнего белья не полагалось, и толпой огородных пугал выйти из здания склада.

Снаружи их быстро построили и распределили вначале по трём полкам, в каждом из которых насчитывалось от четырёхсот до пятисот человек, потом по сотням и, наконец, по отрядам, численностью в двадцать-двадцать пять человек. Каждому отряду полагался свой инструктор-куратор, который (которая) постоянно был вместе со своими подчинёнными. Кроме того, в зависимости от выполняемых упражнений, могло присутствовать ещё несколько инструкторов. Всё командование от сержантов до командира учебного лагеря состояло только из женщин. Даже готовили на кухне и убирались в помещениях исключительно женщины, нанятые в ближайших деревнях и городках. Одеты инструкторы были в точно такую же одежду, что и курсанты, только на них она плотно облегала фигуру и имела не светло-салатовый, а тёмно-зелёный оттенок.