Пекинский человек - [3]

Поздно ночью Бранкузи сидел в лаборатории Вейденрейха и разглядывал черепа. В раздумье он провёл языком по собственным острым зубам. Эти древние люди без сомнения не владели никакими математическими концепциями за пределами сложения и вычитания с помощью пальцев. Откуда им было знать о проблеме, что мучила Семью, проблеме, которой каждый из Родичей старался избежать?

Если все те, кто ощутил на себе укус вампира, сами станут вампирами, когда умрут, и все эти новые вампиры так же обратят в вампиров тех, кем питаются, то скоро, если не принять мер предосторожности, все станут нежитью. Простая геометрическая прогрессия.

Бранкузи давно задумывался, насколько далеко в прошлое уходит Семья. Это не похоже на прослеживание обычного семейного древа — о да, родословие связано кровью, но переходит не от отца к сыну. Он знал своё собственное происхождение — слуга в Замке Дракулы, до того, как Граф решил жить в полном одиночестве; слуга, настолько преданный хозяину, что даже позволил ему пить кровь из своего горла.

Сам Бранкузи умер от пневмонии — не редкость в сырых Карпатских горах. Семьи у него не было, и никто не скорбел о его кончине.

Но вскоре он восстал — и теперь у него была Семья.

Англичанин и американец убили Графа, отрезав ему голову ножом кукри и вогнав охотничий нож в сердце. Когда Бранкузи узнал об этом от цыган, то вернулся в Трансильванию. Убийцы Дракулы просто бросили гроб вместе с его естественной почвой и прахом, в который рассыпалось тело Графа. Бранкузи выкопал могилу в заброшенном, продутом ветрами замковом парке и опустил в неё гроб.

Через какое-то время всё племя так или иначе ощутило укус Чужака.

Некоторые из людей племени пали жертвами неодолимой жажды крови, высосанные досуха. Другие умерли из-за болезней, или упали со скалы, или их загрызли гигантские кошки. Один даже умер от старости. Но все они восстали снова.

И для племени наступило время, так же, как оно наступило для Чужака много лет назад, искать утоления своей жажды в других местах.

Но они не приняли в расчёт Других.

Вейденрейх и Бранкузи засиделись в лаборатории Вейденрейха до поздней ночи. Обстановка в стране накалялась — японская оккупация становилась невыносимой.

— Я собираюсь вернуться в Штаты, — сказал Вейденрейх. — Эндрюс и Американский музей предлагают мне возможность продолжить работу с находками.

— Нет, — сказал Бранкузи. — Нет, вы не можете взять их с собой.

Кустистые брови Вейденрейха вскинулись по направлению к его лысой макушке.

— Но мы не можем позволить, чтобы они попали в руки японцев.

— Это верно, — согласился Бранкузи.

— Их нужно перевезти в безопасное место. Куда-нибудь, где их можно бы было изучать.

— Нет, — сказал Бранкузи. Взгляд его глаз с красной каймой пронзил Вейденрейха так, как никогда до этого. — Нет — никто не должен их видеть.

— Но Эндрюс их ждёт. Ему не терпится их увидеть. Я намеренно избегал конкретики в своих письмах к нему — хотелось видеть его лицо, когда он увидит эту зубную систему.

— Никто не должен знать о зубах, — сказал Бранкузи.

— Но он ждёт эти кости. И я должен опубликовать их описание.

— Зубы нужно подпилить.

Вейденрейх выпучился на Бранкузи.

— Я не могу такого сделать.

— Можете и сделаете.

— Но…

— Можете и сделаете.

— Я… я могу, но…

— Никаких «но».

— Нет, нет, есть одно «но». Эндрюса ни за что не обмануть подпиленными зубами. Ещё со времён пилтдаунского человека[2] подпилы — это первое, что ищут, когда видят необычный экземпляр. И, кроме того, структура зубной ткани меняется по мере углубления в неё. Эндрюс сразу же поймёт, что зубы были укорочены по сравнению с первоначальным размером. — Вейденрейх посмотрел на Бранкузи. — Простите, но правду никак не скрыть.

Другие жили в соседней долине. Они оказались крепкими и выносливыми — и они умели создавать огонь по своему желанию. Когда пришли люди племени, стало очевидно, что для Других никогда не бывает тьмы. Большие костры горели постоянно.

Племени нужна была пища, но Другие защищались, пытаясь убить их каменными ножами.

Но это не действовало. Люди племени продолжали приходить.

Их пытались убивать копьями.

Но это также не работало. Люди племени возвращались.

Их пытались душить лентами из шкур животных.

Но и так не получалось. Племя пришло снова.

И в конце концов Другие решили попробовать всё, что смогли придумать, одновременно.

Они втыкали деревянные копья в сердца людей племени.

Они отрезали им головы каменными ножами.

И они втыкали копья в отрезанные головы, просовывая их в отверстие в нижней части черепа.

Охотники ушли далеко от своего лагеря, и каждый нёс копьё, поднятое вертикально к летнему солнцу, и на каждое из них была насажена отрезанная голова с заострёнными зубами. Когда они, наконец, отыскали подходящую дыру в земле, они сбросили в неё все головы — далеко, очень далеко от тел.

Другие ждали, что люди племени вернутся.

Но те так и не вернулись.

— Не посылайте оригиналы, — сказал Бранкузи.

— Но…

— Оригиналы мои, вам понятно? Я прослежу, чтобы они покинули Китай в целости.

На мгновение показалось, что Вейденрейх собирается возразить, но потом выражение его лица снова стало пустым.