Педагогический декамерон - [9]

Спустя годы давний приятель вновь появился у меня в кабинете. Выглядел он уже не так уверенно, от былого лоска не осталось и следа. Разговорились. Выяснилось, что после дефолта его фирмы развалились, он теперь работает водителем у нового хозяина жизни. В такой ситуации я не собирался сыпать соль на старые раны.

– У меня к тебе просьба: помоги устроить сына на хорошую работу. Наверняка среди твоих бывших выпускников есть серьезные люди.

– Есть, конечно, но я не могу рекомендовать им кота в мешке.

– Да сын здесь, в канцелярии, поговори с ним.

Я не отношу себя к продвинутым экономистам и успешным менеджерам нового времени, но, как любой руководитель, занимаюсь финансовыми вопросами. В ходе короткого разговора с парнем выяснилось, что выпускник финансовой «академии» имеет смутное представление о финансовых проводках, счетах-фактурах, с трудом сводит «дебит» с «кредитом». С каждым моим вопросом отец, в свое время затративший огромные деньги не на образование сына, а на беззаботное получение им диплома, все ниже опускал голову. Но человек пришел за помощью. «Знаешь что, – предложил я приятелю, – давай для начала пристроим его на курсы бухгалтеров». Отрицательной реакции отца на этот раз не последовало.

Сознаю, что в данной ситуации мое стремление помочь опиралось на давнее знакомство с отцом и сочувствие человеку, попавшему в трудные обстоятельства. Не уверен, что немедленно бросился бы выручать родителя (будь он посторонним для меня человеком), проявившего по отношению к школе высокомерие и снобизм, павшего заслуженной жертвой собственной недальновидности.

И тут самое время вернуться к началу разговора. Многие из сегодняшних так называемых деловых людей справедливо расплачиваются за свой образ жизни и презрительное отношение к педагогам, которых они зачастую рассматривают как работников сферы обслуживания. «Нам, конечно, обидно, зато им достается поделом», – таков примерно ход мысли педагога, слишком часто встречающегося сегодня с открытым или завуалированным хамством преуспевающих сограждан, решивших, что им позволено все. Но злорадно потирать руки – не слишком ли примитивная реакция на несправедливость жизни? Справедливость, разумеется, одна из высших ценностей, но не единственная, и, кроме того, Она не предполагает милосердия. Строго говоря, чудят родители, а расплачиваются дети, чья вина не очевидна.

Тринадцатилетний подросток идет вразнос: не выполняет домашних заданий, прогуливает школу, дерзит учителям. Отец с матерью в разводе, у отца новая семья, у мамы бойфренд, ребенок живет с бабушкой, которая не в состоянии его контролировать. Ситуация до предела банальная, если бы в ней не появился новый оттенок, в корне меняющий внутреннюю позицию учителя, мешающий проявить сострадание к несчастному, никому не нужному парню: у него состоятельные родители.

У каждого из нас, педагогов старшего и среднего поколения, и раньше хватало подобных пациентов. Бывало, приходилось срочно по тревожному звонку ребенка приостанавливать ночную репетицию спектакля и вместе со старшеклассниками на свой страх и риск врываться в квартиру соседнего со школой дома, где пьяный отчим гонялся с ножом за девушкой-девятиклассницей. Милиция не хотела влезать в это семейное дело, поскольку ее мать категорически отказывалась свидетельствовать против своего нового мужа. У меня на памяти десятки случаев, когда педагоги самоотверженно боролись за ребенка из неблагополучной семьи, заменяя ему пьющего отца и гулящую мать, обстирывая его, принося одежду из дома, а порой поселяя в собственной квартире от греха подальше. Вырастая, эти некогда трудные дети были несказанно благодарны своим наставникам, становясь их преданными друзьями и помощниками на всю жизнь. Что с тех пор изменилось? Очерствели душой учителя? Почему? Во-первых, количество заброшенных детей возросло в разы, а растрачивать себя на всех нуждающихся – никакого сердца не хватит. Тем не менее, несмотря на эту печальную статистику роста социального неблагополучия, на беды таких детей педагоги еще как-то, в меру своих скромных возможностей, продолжают откликаться. И совсем другая реакция (это во-вторых), когда они сталкиваются с ребенком из неблагополучной, но обеспеченной семьи. Тут пепел Клааса начинает стучать в голову.

Беседую с классным руководителем того самого мальчика, о котором шла речь. Опытный педагог, на ее боевом счету не одна спасенная детская судьба, а здесь, что называется, заклинило. Не хочет она вкладывать душевные силы в этого ребенка.

– Вы думаете, я не понимаю, что парня надо пригреть, заменив ему родителей. Но я лучше потрачу силы на ребенка из семьи алкоголиков, чем на этого.

– Но мальчик не виноват в том, что его родители – обеспеченные люди.

– Я живу с мужем и двумя детьми в однокомнатной квартире. Прикажете взять к себе ребенка, которому не нашлось места в коттедже матери и особняке отца? Даже если и решусь на этот гражданский подвиг, чем я смогу его удивить?

Здесь она права: настоящее перевоспитание начинается с удивления. Ребенка, которого подняли с социального дна, изумляет многое: скромная, но чистая квартира, добрые, ровные отношения в семье, забота о нем, проявляющаяся в мелочах. Наш давний выпускник, чье детство было омрачено нищетой и пьянством родителей, рассказал мне, как был в то время потрясен подарком пожилой учительницы: она отдала ему тельняшку сына-офицера. Став взрослым, он неизменно, на каждый праздник приходит к ней с цветами. Таких детей можно обвинить в чем угодно, но не в избалованности и цинизме. Именно два последних качества характеризуют неблагополучных детей из обеспеченных семей. Богатые семьи несчастливы по-своему. Юноша, чью судьбу обсуждали мы с учителем, обут и одет по последней моде, в его полном распоряжении дорогая электронная техника, включая навороченный ноутбук, о котором учитель не может и мечтать. От него, попросту говоря, откупаются, но он совершенно не чувствует себя несчастным, напротив, с удовольствием извлекает выгоду из своего промежуточного (между матерью и отцом) положения. Окажись он в квартире педагога, скорее всего, криво усмехнулся бы, увидев незатейливую обстановку, лишний раз утвердившись в мысли: «с трудов праведных не наживешь палат каменных». По большому педагогическому счету его жалко, но сочувствовать ему нельзя. Уславливаемся о жестком ежедневном контроле парня, включая утренний телефонный звонок учителя за час до начала занятий, чтобы не просыпал и вовремя приходил в школу, еженедельном его отчете в кабинете директора об итогах успеваемости и поведения. А что мы еще можем сделать?