Печенье на солоде марки «Туччи» делает мир гораздо лучше - [20]
Мне легче было бы умереть, чем сказать это, в самом деле легче было бы. Но ради Марио я сделала это.
— Если позвонишь завтра, пойду в школу.
Марио помолчал.
— Знаешь, а ты молодец, Ле. Если бы я встретил такую, как ты, ровесницу… Я с тобой говорил больше, чем со своей невестой…
Шишка опять начала пульсировать со скоростью света.
— У тебя есть невеста, Марио?
— Была. Но теперь нет.
— Тогда давай я буду твоей невестой, хочешь?
Марио расхохотался. Он спешил, я чувствовала это, но развеселился. И может быть, ответил бы мне «да». Я сощурилась, как сделала Ноэми, когда ожидала от меня ответа, верю ли я в Бога.
— Я был бы рад, в самом деле, Ле. Но это невозможно. Ты слишком мала для меня…
— А когда вырасту?
— Нуууу… Столько времени должно пройти…
— Очень много?
— Порядочно.
Мы немного помолчали, ровно столько, сколько нужно, чтобы заглянуть с края пропасти на её дно. Или чтобы, вытянувшись в струнку, посмотреть друг другу прямо в глаза. Потом я спросила его:
— Сколько тебе лет, Марио?
Он помедлил немного, прежде чем ответить.
— Тебе шесть, не так ли?
— Семь в будущем году.
— Хорошо, семь в будущем году… Так или иначе, годом больше, годом меньше… Я же на самом деле намного старше тебя.
— Насколько, Марио?
— Намного!
— Ну, Пинкертон тоже был намного старше мадам Баттерфляй…
— О чём ты говоришь, Ле? Смеёшься надо мной, что ли?
— Нет, Марио.
— Как может девочка шести лет…
— Семи лет в будущем году…
— Ну ладно, семи лет в будущем году… знать что-то о Мадам Баттерфляй?
— А, ты тоже её знаешь, Марио?
— Ещё бы! Но ты-то откуда знаешь?
— Моя бабушка была очень известной оперной певицей.
— Надо же, в какой дом я попал… И как же зовут твою бабушку?
— Кларисса Де Шутти, по прозвищу…
— Мотылёк!
— Значит, вы друзья с моей бабушкой, Марио, как чудесно!
— Ну что ты, какие друзья… Будь я другом твоей бабушки, я пел бы на сцене и получал бы аплодисменты…
— На сцене?
— Ну да, на сцене. Но скажи-ка мне, в самом деле Мотылёк — твоя бабушка?
— Да.
Марио помолчал.
— Представляешь, я ведь даже слушал твою бабушку. Однажды, когда она приехала в наши края, я был ещё маленький. Бесплатный спектакль, на который собрался весь город. Столько лет прошло… а я до сих пор помню. Действительно, Мотылёк. Я тогда впервые пришёл в театр. И благодаря твоей бабушке полюбил его… Твоя бабушка не только певица, но и актриса потрясающая… Как сейчас помню, в конце она уходила за ширму с кинжалом своего отца… Как я плакал тогда, и не рассказать тебе.
— «С честью умирает тот, кто без чести жить не может…»
— …Слов нет, правда! Разговариваю о Баттерфляй с шестилетней девочкой… Да что я… С шестилетней внучкой Мотылька…
— Мне не нравится эта ария.
— Что ты такое говоришь, Ле? Это же самая прекрасная ария на свете!
— Мне больше нравится дуэт. Вот послушай…
Я вывела громкость до предела. Потом поставила иголку в то место на пластинке, которое знала наизусть.
Мария с такой злостью крутанула ручку громкости, что иголка соскочила с борозды и упала с проигрывателя. Наступила полнейшая тишина.
— Можно узнать, что это тебе взбрело в голову, Леда? С ума меня хочешь свести? И с кем это ты говоришь по телефону? Дай сюда.
Я всеми силами вцепилась в трубку. Мы стали вырывать её друг у друга, раз, другой, наконец Мария выхватила её и так зло заорала «Алло!», что на том конце провода кого угодно хватил бы удар.
Но на другом конце провода уже никого не было.
Марио положил трубку.
Крепкая фигура Марии постепенно расплылась и превратилась в какое-то ведро с белой краской на фоне голубой стены. Сама стена утратила свой обычный цвет, стала почти невидимой, прозрачной, размытой, почти бесцветной, отчего казалась на метр дальше, чем на самом деле. Мария тоже. Она стояла так далеко, будто я смотрела на неё в перевёрнутый бинокль Либеро и Фурио, не наведя фокус.
Наверное, именно так выглядит мир перед смертью. Колышущийся, влажный, размытый. Ещё чуть-чуть, и всё вокруг окончательно расплывётся. Стекло слева от меня с минуты на минуту обрушится, как водопад.
Всё происходило именно так, как говорил отец. После смерти ничего нет. Очевидно, что незадолго до неё происходит исчезновение всего окружающего. Постепенное, без резких движений. И потом — ничего.
Возможно, не у всех так бывает. Для кого-то мир, прежде чем превратиться в ничто, пылает. Для кого-то рушится. Уплощается. Уменьшается. По-всякому. Зависит это не от мира, а от умирающего.
Тело умирает в том же настрое, что и сердце.
Я умру, растворившись в воде.
Белое ведро приблизилось ко мне, покачиваясь. И колыхалось всё больше, пока совсем не склонилось надо мной.
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
Сергей Носов – прозаик, драматург, автор шести романов, нескольких книг рассказов и эссе, а также оригинальных работ по психологии памятников; лауреат премии «Национальный бестселлер» (за роман «Фигурные скобки») и финалист «Большой книги» («Франсуаза, или Путь к леднику»). Новая книга «Построение квадрата на шестом уроке» приглашает взглянуть на нашу жизнь с четырех неожиданных сторон и узнать, почему опасно ночевать на комаровской даче Ахматовой, где купался Керенский, что происходит в голове шестиклассника Ромы и зачем автор этой книги залез на Александровскую колонну…
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Анна и Франческа — итальянки, которые не знают прекрасной Италии из туристических буклетов. Каждое утро, открывая окно, они видят лишь дым со сталелитейной фабрики, грязный пляж с мутной водой и горы водорослей и уставших, искалеченных жизнью людей. Но девушки знают, что у них все будет по-другому. Они обязательно вырвутся в большой мир…
Что происходит, когда мыши загнаны в угол и их жизнь под угрозой? Оказывают ли они в конце концов сопротивление?Шестнадцатилетняя Шелли переезжает с матерью в коттедж «Жимолость» в сельской глуши, спасаясь от своих страхов и тревог. Они собираются начать новую, спокойную жизнь, но однажды незваный гость врывается в их уютный мирок и рушит все планы. Теперь они снова живут в страхе, вздрагивая от малейшего шороха…«Мыши» — тревожная психологическая драма, подводящая читателя к нравственной дилемме. А сколько вы будете терпеть, пока не скажете «хватит»?
Эмма и Декстер случайно познакомились на выпускном вечере. Они встретились совсем не для того, чтобы никогда не расставаться, а чтобы уже завтра разойтись и начать новую взрослую жизнь. Каждый — свою.Что произойдет с ними через год? А через два? Через три, семь… двадцать?Роман Дэвида Николса — одновременно грустная и смешная, трогательная и светлая история о любви, в которой каждый найдет для себя что-то очень важное.«Великолепная книга о пропасти между теми, кем мы были, и теми, кем стали… Самая необычная любовная история со времен „Жены путешественника во времени“.