Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник) - [26]

– Это твоя работа, боярин. А моя – рисовать, а не искать убийц, разгуливающих на свободе. Но если я смогу отомстить за Макара, я сделаю это без твоей помощи.

Злат бросил последний взгляд на тело несчастного юноши. Было ли это всего лишь впечатлением, возникшим из-за колеблющегося пламени свечей? Артемию показалось, что теперь к выражению жалости в глазах художника примешивалось нечто вроде экзальтации. Словно, когда прошел шок, вызванный смертью друга, новая тайная мысль завладела умом художника, оживляя черты его лица и придавая загадочный и темный блеск его взгляду. Дружинник пристально вгляделся в лицо молодого человека. Сомнений не оставалось. Можно было подумать, что художник находился во власти странной лихорадки, а его глаза отражали смешение страха и возбуждения. Не говоря ни слова, боярин повернулся и вышел из церкви.

Артемий вновь сосредоточился на внешних следах, оставленных смертоносным веществом. Было необходимо, чтобы кто-нибудь сумел определить яд, подтвердить его действие и описать, каким образом он мог попасть в организм. Травник монастыря говорил о сильном приступе болезни, но это поспешное и слишком простое объяснение не могло удовлетворить дружинника. Тем не менее была одна особа, которая могла просветить Артемия, – знахарка Каллистрата. Но как найти ее дом ночью в лесу, в котором он – после приключений на болоте – боялся вновь угодить в ловушку?

Дознаватель выходил из церкви в тот самый момент, когда туда входил отец Никодим в сопровождении нескольких монахов. Боярин коротко поприветствовал его, поскольку торопился покинуть монастырь. Не было никакой необходимости присутствовать при констатации смерти и установлении причин, вызвавших ее, поскольку старец, разумеется, разделял мнение травника.

На улице было темно, как в печи. Пытаясь вспомнить, с какой стороны находится конюшня, Артемий чуть не упал, столкнувшись с монахом, быстрым шагом направлявшимся к церкви. С трудом сдержав ругательство, дружинник пробормотал слова извинения.

– О, да это боярин Артемий! – воскликнул монах, извиняясь в свою очередь.

Дружинник с сожалением узнал пронзительный голос ключника.

– Я ищу конюшню, но поскольку не видно ни зги…

– Следуй за мной, боярин, я отведу тебя туда. Это я распорядился экономить факелы, поскольку братья, за исключением нескольких послушников, назубок знают все уголки нашей территории.

Дознаватель покорно вздохнул, ключник взял его под локоть и повел в темноте, указывая путь.

– Кстати, о послушниках. Похоже, Макару стало плохо. Я как раз собирался проведать его. Полагаю, ничего серьезного. Несомненно, он переел, как всегда! Глядя на него, в это трудно поверить, ведь он худой, как гвоздь. Тем не менее он такой же прожорливый, как самый пузатый из монахов! Да и его приятель пачкун не лучше. Он так дорого обходится нашему монастырю!

– Теперь тебе не придется в чем-либо упрекать послушника Макара, – сухо ответил Артемий. – Бедный юноша умер.

В это мгновение из-за разорвавшихся облаков медленно вышла луна. Бледный луч озарил лицо монаха, на котором застыло выражение изумления. Прежде чем брат Сновид успел прокомментировать новость, дознаватель коротко поблагодарил его за помощь и быстро направился к конюшне, очертания которой уже можно было различить.

Мирянина, занимавшегося лошадьми, не было. Его, несомненно, привлекла суматоха, царившая вокруг церкви. Но в тот самый момент, когда Артемий собрался отвязывать лошадь, из черных глубин постройки возник, словно тень, хрупкий силуэт.

– Наконец-то, боярин! – сказала тень тонким голоском. – Мы ждали тебя, твоя белая лошадь и я. Ты позволишь сопровождать тебя?

– Филиппос! Ты как раз вовремя. Я собирался навестить твою мать. Но что ты здесь делаешь?

– Я принес заказ брата Кирилла, травника. На болотах мама собрала для него целую корзину лекарственных трав. Этим вечером заказ был готов, и я отнес его. Я собирался взять лошадь из конюшни монастыря, чтобы вернуться домой, но тут узнал твою лошадь, и… Я решил подождать тебя. Мы славно побеседовали, твоя белая лошадь и я.

Артемий невольно улыбнулся и, вскочив в седло, посадил мальчика впереди себя.

– Ты беседовал с моей лошадью? И о чем же вы говорили, если не секрет?

– Нет, не секрет, поскольку это касается тебя. Я говорил, что у тебя, несомненно, возникнет желание вновь увидеть мою маму и что мне нужно подождать тебя, чтобы попросить отвезти меня домой. Таким образом, я получил бы удовольствие проехаться верхом на моем друге, на белой лошади, а у тебя появилась бы причина заехать к нам.

Мальчик лукаво рассмеялся и взял вожжи. Дружинник положил руки на руки ребенка, тем не менее предоставив ему возможность править.

– Нет, ты ошибаешься, Филиппос! – уверенно возразил Артемий. – Нет нужды придумывать причину для моего приезда к вам. Мне действительно необходимо повидаться с твоей матерью. В данный момент она единственная, кто в состоянии мне помочь, ведь она знает все травы, растущие в лесу.

– Это, несомненно, связано со смертью послушника Макара, не так ли? – спросил Филиппос. – Я тоже думаю, что здесь дело нечисто.

– Я надеюсь прояснить его благодаря знаниям твоей матери. Теперь правь лошадью и перестань болтать.