Печать смерти - [48]

Теперь, когда не было нужды идти след в след, я неизменно оказывался в голове колонны. Чувство, что я бегу наперегонки с собственной смертью, не отпускало, заставляя незаметно прибавлять шаг.

– Ты идешь слишком быстро, смертник, – повернулась ко мне фея, когда после дневного привала я вновь обогнал тащившихся. впереди меня носильщиков. – Кое-кто из твоих приятелей может выдохнуться до срока. С чего это ты так спешишь?

– У меня не так много времени, – огрызнулся я. – Чем скорее дойдем, тем скорее вернусь в Каннингард.

Из-за мешка мне было неудобно следить за выражением лица эльфийки, но голос прозвучал наставительно:

– Не следует торопить события. Все, чему суждено случиться, – неизбежно случится в положенный час.

Я не стал объяснять, куда она может пойти со своими разглагольствованиями, зато воспользовался случаем, чтобы прояснить один беспокоивший меня вопрос.

– Несколько дней назад, у межевого камня, миледи, вы упоминали о задатке. Скажите, сколько я взял?

– Ты что же, не помнишь? – Теперь в голосе чувствовалась явная издевка.

– Нет, – вынужден был признать я. Все произошедшее во время запоя до сих пор представлялось мне как в тумане.

– Пять лорров.

Тут уж я сдвинул тюк, чтобы взглянуть, не шутит ли? Ильяланна не шутила. Для того кабака, где я пьянствовал, сумма была поистине фантастической. Но сомневаюсь, чтобы денежки перекочевали в кошель корчмаря, уж скорее остались в лапках рыжей проныры арчейки. Что ж, пенять не на кого! Зато на собственном опыте я убедился в верности древней истины: пьянка не решает проблем, только создает новые.

– Слушай, смертник, если, как говоришь, ты в деньгах не нуждаешься, чем же тебя соблазнила арчейка? – поинтересовалась между тем леди.

Я сделал вид, что не расслышал вопроса.

– А-а-а-а, понятно. Некоторые мужчины теряют голову от острых звериных ушек.

Интонация ясно давала понять, какого мнения наша нанимательница об этих самых мужчинах.

– Ваши уши, леди, мало чем отличаются от арчейских, – попробовал я хоть немного сбить с нее спесь.

Но фею мои слова только развеселили:

– Значит, ее ушки пришлись тебе не по вкусу? Что же еще, если не деньги и не себя, она тебе предложила?

«Все-таки не надо было ввязываться в разговор!»

– Укус оборотня, – пробормотал я, чтобы она отцепилась. Собственно, здесь и скрывать было нечего.

– Полагаешь, он принесет тебе бессмертие?

Я пожал плечами, насколько позволял навьюченный мешок.

– Пустая затея.

– Но должен же человек на что-то надеяться! – возмутился незаметно оказавшийся рядом Суслик.

Ильяланна не удостоила его взглядом, ускорила шаг, оставив нас за спиной.

– Не слушай ее, Бурый, мне вот еще бабка говорила…

– Смотри лучше под ноги, Суслик! – в сердцах посоветовал я и, поскольку догонять эльфийскую ведьму мне не хотелось, остановился, пропуская вперед бывшего плотника и остальную колонну.

Теперь вместо равномерного марша мы двигались рывками: один раз чуть не полдня просидели в зарослях кустарника, вспучившихся островом посреди зеленой долины. Переговаривались шепотом и огня не разводили, перекусывали всухомятку, запивая холодной водой из фляжек. Потом был ночной бросок, когда чуть не бегом передвигались по узкому перешейку между двумя разлившимися озерцами, благо ночь была светлая – на небе ни облачка, звезды яркие, словно фонарики, развешанные над площадкой для танцев. Потом воды вокруг стало меньше, за весь третий день, начиная с нашего спуска в долину, встретился только один гейзер, хотя я еще пару раз видел белые дымки, поднимающиеся из-за горизонта. Дорога снова приблизилась к горной стене, отгораживающей долину от остального мира с северо-востока.

Вот и на этот раз впереди и справа от нашего курса из-под земли вырвалось светлое облачко пара, ноги ощутили легкую вибрацию почвы, не движение, а скорее гул. И тут же, не успев даже вскрикнуть, провалился по пояс в землю один из охранников, шедший ближе к началу колонны. Оказавшиеся рядом носильщики растерянно отступили подальше. Сам стражник, целый и невредимый, но сбитый с толку, пытался, опираясь на локти, выбраться из дыры, в которую угодил. Подоспевшие приятели издали, чтобы ненароком не вызвать нового обвала, протянули ему древки копий и принялись вытягивать ухватившегося за них охранника из ямы. Наконец показались сапоги; протащившись на животе вслед за копьями пару ярдов, парень поднялся на ноги, смачно ругнулся и вновь рухнул на землю – теперь с арбалетным болтом в спине.

Случившееся было столь неожиданным, что даже стражники не сразу заметили вынырнувшего из дыры коротышку. Тот замер над провалом, как какой-нибудь суслик над своей норкой. Глаза сощурены, в руках изготовленный к новому выстрелу арбалет.

– Хиллсдуны!

Истошный вопль Ваги оглушил меня, я даже голос не сразу узнал. Зато откуда-то из глубин памяти всплыло значение слова «хиллсдун»– «норун», «обитатель норы».

Гномы словно только и ждали этого призыва: один за другим с невероятной быстротой полезли из ямы. Первый, второй, третий… Я перестал считать на пятом. Мои коллеги-носильщики, побросав тюки, рванули кто куда: кто за камень нырнул, кто скрылся в дроке, росшем на склоне; те, кому не досталось укрытия, постарались спрятаться за спинами вооруженных наемников. Я залег в крошечной ложбинке, прикрывшись тюком от возможного выстрела. Рядом плюхнулся Вага. Железный котел горбом возвышался над его спиной. Еще секунду спустя к нам подполз запыхавшийся Суслик.