Печать смерти - [47]

– Ты это про гномов? – удивленно уточнил я.

– Про них, проклятых.

– Но, позволь, – начал я осторожно, не желая испортить только-только налаживающийся контакт, – гномы ведь мирные существа, живут себе под землей, добывают металлы, камни, торгуют…

– Это они у вас, в больших городах за хребтом, мирные, а у нас в Кирнее хуже всякого разбойника! Скот на летних выпасах крадут, под плотины подкапываются.

– Дела… – не до конца поверив словам деда, протянул я. – А ты откуда эльфийский язык знаешь? – сменил я тему разговора.

– Так ведь я, парень, по ту сторону гор вырос! – усмехнулся он. – Моя деревня всего в двух часах ходьбы от Дор Хейва. Это имение такое, еще батюшка леди Ильяланны основал. Ее клан владеет всеми лесами между хребтом и Киреной, ну и село наше тоже вроде как под свою руку взяли.

– И как вам под эльфийской рукой? – спросил я как можно благожелательнее, хотя сама мысль о господстве эльфа над человеком вызывала у меня отвращение.

Но старый возница все же почувствовал изменения в голосе.

– Ну если кто шибко гордый, – покосился он на меня, – ему, может, эльфийскому лорду подчиниться и досадно, а по мне так деревне это только на благо. Ни лихие люди у нас не шалят, ни те же хиллсдуны. Дальше-то, по течению Кирены, разбойники, случается, целые города захватывают, а у нас – ничего, тихо. Лорд Орулинн в своих землях ни мора, ни голода не допускал, да и леди Ильяланна блюдет законы по-старому.

– А тот эльф в Маледо, такой черноволосый, он тоже из их клана? – поинтересовался я, припомнив «страдания» Ярвианна.

– Нет, что ты. Он… его род правит Гарьером.

Название этого эльфийского города было мне знакомо. Путь до него был неблизким, хоть по суше, хоть по морю.

– Крепкий мужик, – продолжая вспоминать сцену на стене, заметил я. – Наш женишок ему в подметки не годится.

– Какой женишок? – не понял Вага.

– Да Ярви, – мотнул я головой в сторону эльфа, как всегда расположившегося рядом со своей возлюбленной.

– А невеста? – Возница проявлял патологическую недогадливость.

– Леди Ильяланна, конечно.

Вага с минуту удивленно таращился на меня, потом громко прыснул, разбрызгивая бульон.

– Так ты думаешь, Ярвианн нашей госпоже кто?

Я нахмурился: во-первых, никогда не считал фею «своей госпожой», во-вторых, смех привлек к нам ненужное внимание других караванщиков.

– Жених, – понижая голос и призывая тем самым Вагу последовать моему примеру, пробурчал я. – Или они женаты? – Как-то не вписывались они у меня в представление о семейной паре.

Возница снова хохотнул, потом заметил, что на нас стали оборачиваться стражники, и сделал вид, что закашлялся.

– Ну, Бурый, ты даешь! Да ведь господин Ярвианн младший брат госпожи Ильяланны. Ты что же, сходства не заметил?

Да, сходство, пожалуй, было. И все равно я не понимал, чем так рассмешил старика.

– Пора делом заняться. – Вага поднялся и направился к костру, рядом с которым был установлен опустевший котел. Он и два его помощника, тоже из тех, кто правил лошадьми до границы баронства, а последние дни нес мешки с провиантом, потащили свои поварские принадлежности к ближайшему ручью. (Ильяланна неизменно выбирала места для стоянок рядом с источником.) А я, завернувшись в одеяло, попробовал заснуть; по моим расчетам, до первого приступа было еще около часа.

На следующий день мы перевалили за гору. Вскоре после выступления с места ночевки тропа перестала круто забирать вверх и плавно перетекла через горное плечо, а немного погодя открылся вид на долину по ту сторону форсированной нами скалы. Сверху это выглядело, как бархатное зеленое покрывало с нашитыми на него здесь и там голубыми лаковыми пуговками. Трава, покрывавшая луга, была неестественно яркой и ровной, пронзительной синевой отливала вода в разбросанных по долине озерах. Над сине-зеленым ковром плавали маленькие белые облачка. Кстати, странные какие-то облачка – они то исчезали, то вновь возникали на одних и тех же местах. С этой стороны склон обильно порос молодым кедровником, ближе к подножию часто попадались целые полосы цветущей ежевики.

Потом мы ступили на тот самый луг, вид на который открывался сверху. Трава и вблизи напоминала ковер, короткие стебли мягко пружинили под ногами. Несмотря на то что было за полдень, на ней каким-то чудом сохранилась роса.

Если бы не охранники, поддерживающие установленный строй, мы вполне могли бы двигаться одной широкой шеренгой. Но мы шли в прежнем порядке. Несмотря на умиротворяющий пейзаж, эльфы и часть наемников все так же рыскали глазами по сторонам. У меня тоже сердце было не на месте – все-таки по Ничейным землям идем! Возможно, где-то есть место с худшей репутацией, но мне о нем ничего не известно. В здешнем богатом ручьями и озерами краю хозяйничали орки. Когда-то этот воинственный народ господствовал на равнинах к востоку от Гномьих Гор, но после знаменитой Битвы Четырех Стихий их оттеснили в эту малообжитую межгорную долину. Кстати, я слабо понимал, почему другие племена, те же гномы или эльфы, люди, наконец, не облюбовали это место раньше. Природа вокруг радовала глаз, и если бы не постоянное ощущение близкой опасности, я бы наслаждался прогулкой по нетронутому лугу, даже и с тюком на плечах… Все-таки я расслабился! Когда чуть не из-под ног, из безобидной синей лужицы взлетел вверх пенный фонтан, распустился белым венчиком, а потом алмазными брызгами осыпался на траву, я от неожиданности шарахнулся в сторону. Нога подвернулась, сбившийся на одно плечо мешок не позволил удержать равновесие, и я неловко брякнулся на землю. Падение сопровождалось ржанием караванщиков, в основном злорадным. Возглавлявшая колонну ведьма не смеялась, но кинутый на меня взгляд тоже добротой не отличался. Я быстро поднялся, отряхнул одежду, вернул на прежнее место мешок. Караван продолжил путь. Чем дальше мы продвигались по долине, тем чаще справа и слева возносились в небо водяные струи гейзеров. Некоторые шипели и плевались кипятком, другие орошали окружающую растительность ледяными каплями. Вскоре я научился отличать спокойные озера от взрывающихся и обходил последние стороной.