Печать смерти - [13]

Парень понимающе кивнул и вышел. Спустя несколько минут он сам принес мне тонкий белый шарф. Пришлось опять стянуть один рукав. Я попытался забинтовать печать, но действовать одной рукой было неудобно.

– Позвольте мне. – Белобрысый умело наложил на плечо повязку: не туго, но так, чтобы не сползала при движении. – Сейчас не лучшее время для прогулок по нашему кварталу, – заметил он, – а вы прибыли без извозчика. Комната в нашем заведении, даже без девушки, стоит довольно дорого, но ведь у вас есть скидка.

– Мне нужно идти, – повторил я, поднимаясь и натягивая непросохший кафтан. Легче было вынести чужой страх, чем сочувствие.

Юноша кивнул и молча проводил меня до своего места в холле.

– Сколько я вам должен?

– Ничего. – Парень отрицательно покачал головой. – Я сожалею…

Я бросился бежать от преследующей меня фразы, как от своры голодных тварей из Бездны.

А время и впрямь было малоподходящее для пеших прогулок. Вдоль темных улиц задувал холодный ветер, рвал полы кафтана, леденил кожу на открытой шее и щеках. Говорят, в Веселых кварталах всю ночь кипит жизнь, но я не видел света в окнах встречавшихся мне домов. Ставни везде были закрыты, лишь флюгеры тоскливо стонали на ветру. Оскальзываясь на покрывшейся наледью мостовой, я успел миновать не менее четырех перекрестков, когда впереди замаячила очередная темная арка. В полукруглом проеме царила угольная чернота. Ответвляющаяся влево улица, напротив, оказалась, пусть и тускло, освещена торчащим на углу фонарем, но я лишь мельком взглянул в ту сторону. Короткий путь к Рыночной площади, на которую выходили окна сразу четырех крупных трактиров, где можно было найти ночлег и ужин, вел под арку. Не раздумывая, я двинулся во тьму.

– Хэй, мужик!

Двое шагнули ко мне в подворотне. Лица почти неразличимы, просто темно-серые пятна на фоне еще более темного силуэта. Судя по общим очертаниям, оба были парнями не хилыми.

– Деньги есть? – Грубый голос с признаками начинающейся простуды принадлежал тому, что справа.

– Нет, – не успев испугаться, ответил я.

– А ты подумай, – с хриплым смешком посоветовал тот же грабитель. – А то ведь мы сейчас проверим… – В том месте, где у него, по всей видимости, была рука, тускло засветилось лезвие ножа. Я еще подивился этой необъяснимой аномалии, а потом обида и отчаяние, подспудно копившиеся во мне все это время, сплавились, родив жгучую, как кислота, ярость. Темнота упала на разум. Когда очнулся, оказалось, что сижу верхом на чьем-то неподвижном теле. Левая рука судорожно вцепилась в его плечо, правая… Правая сжимала рукоять подаренного отцом кинжала. Лезвие по самое перекрестье ушло в плоть недавнего грабителя. Я судорожно обернулся, его приятель был рядом. Он словно бы решил отдохнуть, привалившись спиной к стене и раскидав ноги чуть не во всю ширину мостовой. Подбородок упирается в грудь, глаза закрыты. Тот, на ком я сидел, напротив, широко распахнув веки, таращился в низкий каменный свод. Не знаю, как я сумел разглядеть все это в темноте, минуту назад казавшейся непроницаемой! Поискал глазами нож, но ни в руках грабителей, ни рядом не обнаружил ничего похожего на оружие. Лишь тускло посверкивало золотое навершие моего клинка. Поспешно отдернув руку, вскочил, кинулся к просвету на той стороне арки. Тут же вернулся, вспомнив о кинжале, оставленном в груди убитого. Странная способность видеть во мраке исчезла, меня вновь окружала чернильная и словно бы плотная на ощупь тьма, и только бесформенное нагромождение черных глыб под ногами обозначало место, где лежали тела. Несколько секунд я стоял над ними, не решаясь нагнуться и обшарить трупы. «Трупы… трупы убитых мною людей. – От этой мысли бросило в жар, несмотря на гуляющий в подворотне ледяной ветер. – Что, если они не хотели на меня напасть, а просто…» Что еще могли делать двое вооруженных ножом типов, караулящих в подворотне поздних прохожих и пристающих к ним с «невинным» вопросом насчет денег? Правда, ножа, которым угрожал мне грабитель, я не нашел, но он спокойно мог оказаться под телом. В общем, в тот момент ответ на собственный вопрос не показался мне однозначным.

С той стороны, куда я направлялся, донеслись бряцающие звуки. Я оглянулся на сереющий арочный проем: показалось или нет, что в конце улицы, берущей начало в проходе под аркой, блеснули в лунном свете стальные доспехи? Что сделает ночная стража, обнаружив меня рядом с двумя мертвыми телами?

Желания остаться и проверить мелькнувшие у меня по этому поводу догадки не возникло. К тому же я любой ценой хотел сохранить свое инкогнито, иначе не только это происшествие, но и история с печатью смерти очень быстро станет известна моим родителям. И я бросился бежать, как какой-нибудь преступник. Сапоги бухали по булыжной мостовой, звук шагов дробился, отражаясь от стен, вскоре стало чудиться, будто кто-то гонится за мной по пятам. Несколько брошенных через плечо взглядов не смогли разубедить меня окончательно. В панике я мчался, не разбирая дороги, направление на Рыночную площадь было потеряно. Теперь улицы казались мне чересчур светлыми, на таких не скроешься от преследователей. При первой же возможности я свернул в донельзя узкий и темный переулок, заметался из стороны в сторону, обходя препятствия в виде старых бочек, мусорных куч и прочего хлама, в изобилии встречающегося на любых задворках. Кто знает, как далеко завели бы меня страх и ноги, но ближе к концу грязного прохода тело резко повело в сторону. Внезапная боль, похожая на ту, что я испытал, когда давешний беглец наградил меня печатью, пронзила левый бок и плечо, и тут же руку скрутила страшная судорога, я даже вскрикнул, но тут же прикусил губу. Стража, если только увиденный мной блеск брони не был игрой воображения, могла находиться совсем близко. А боль между тем продолжала терзать мышцы, невидимой лапой свивая их в тугие жгуты. Я присел, скрючившись, у стены кирпичной развалюхи, прижимая к груди левую руку и старательно глуша стоны.