Переключив сознание с первой системы бесконечно генерируемых почти случайных мыслей на вторую, он успокоился. Навязчивые мысли отступили. Шумякин задействовал силу на максимум, выпрямился и открыл дверь.
Коломов едва не пролил кофе, поставил чашку, набрал в легкие воздуха. Шумякин не дал ему раскрыть рот, бросил на стол папку, несколько документов слетели на пол.
– Ты…, - Коломов поперхнулся, затем опустил глаза, замолчал.
Шумякин сел в кресло и подумал закинуть ноги на стол. Не стал. Это перебор.
– Что это? – спросил Коломов, разворачивая дело к себе.
Сергей заметил, как мышцы лица Коломова расслабляются, разглаживаются микроморщины под глазами. Гнев из-за поведения подчиненного сменился интересом. Продлилось это недолго. Полковник открыл первую страницу; чуть приподнялись губы, дернулись ноздри. Показывает пренебрежение. Вместо подарка к рождеству ему насрали в коробку.
– Потенциальный печатник, – сказал Шумякин.
Игра была на тоненького. Нужно было вовремя перехватить инициативу. Заинтересовать его прежде, чем он разочаруется.
– Этот? – Коломов закрыл дело и ещё раз посмотрел на фотографию подростка.
– Да.
– Кто это?
– Объект из моей разработки.
– Не темни! – Коломов возвращался к своему привычному «я».
– Разве устав не разрешает оставлять своих информаторов засекреченными даже для руководства, если того требует безопасность?
– Чего?! Какая ещё безопасность?!
Шумякин отвернулся к окну.
– Эй! Ты что несешь?! Это же пацан какой-то! – крикнул полковник.
– А кого ты хотел увидеть?!
– А?!
– Б, бл*ть! – Шумякин перегнулся через стол и встал в зрительную дуэль с полковником. – Если бы печатника было так просто найти, то половина отделов не сидела бы пустыми!
– Ты не забыл с кем?..
– Нет! – Шумякин откинулся в кресле.
Коломов замолчал. Смял в кулаке случайно попавшийся под руку документ и принялся листать дело. Старые темно-желтые листы трещали и хрустели, грозя порывами. Одни листы он замял, просматривая дело, а другие надорвал. Перелистав бумаги дважды, Коломов закрыл дело и вытер салфеткой лоб. Поднимая глаза на Шумякина, его лицо кривилось от злости; он кое как сдержался, заговорит после долгой паузы:
– Хорошо, объясни!
Другое дело. Шумякин пошёл ва-банк и, кажется, его ставка сыграла.
– Готового печатника нет, но есть заготовка, – сказал Шумякин. – Центр не будет в восторге, но если мы будет настойчивыми, то они пойдут нам навстречу. Продолжать?
– Ну… допустим.
… … …
Из кабинета Шумякин вышел на нуле. Пятьдесят пять минут держал концентрацию, а теперь всё – аут. По лицу и телу хлынул пот, задрожали ноги и закружилась голова. Он словно находился в защитной оболочке в опасной среде, и вдруг та лопнула. Шумякин опёрся о стену, постоял с минуту, поплелся в кабинет. Он устал физически, но морально – чувствовал подъем. И пускай это не решало его проблему полностью, но он в очередной раз нашел выход там, где, казалось бы, его нету. Ещё побарахтаемся.
Пятьдесят пять минут истязаний с запредельной концентрацией и опаской сделать хоть один неверный шаг. Но всё не зря. Он получил от Коломова его заветное:
«Ладно. Делай!».
… … …
По дороге к Паулю я-таки принял брейк. Новость о нападении на Фиту грозила разорвать меня на куски. В какой-то миг я перестал ощущать связь с реальностью. Бежал, не видя нечего вокруг и никого не замечая. Плыл, точно оголодавшая акула на вкус крови.
Черная капсула лопнула на зубах, маслянистая жидкость перетекла в горло, через три минуты я стал прежним собой. Весь этот зуд в жопе прекратился. Я успокоился, но намерений свих не изменил. «Они избили Фиту» – крутилось и крутились в голове. Они должны за это ответить.
«К1053» на домофоне, знакомый писк, шесть лестничных пролетов, и я у металлической двери с номером «31».
– Заходи, – Пауль открыл почти мгновенно.
В последние годы мать Пауля работала по двенадцать часов в день с одним выходным. Квартира оставалась в распоряжении единственного сына, а потому мы часто собирались у него, чтобы не болтаться на улице. Сейчас был повод.
– Здарова.
Макс, Миха и Боб сидели на диване, Бубль – отдельно у окна. Я пожал всем руки.
– Ты где ходишь?! – спросил Пауль и занял место в кресле за рабочим столом.
– Занят бы.
– Занят он!
– Давай к делу!
В двух словах Пауль объяснил что случилось. Принципиально нового ничего не сказал. Фита возвращалась из универа, козлы подкараулили её в сквере и отобрали артефакт. Пострадала она не сильно. Получила две пощечины, потому что намертво вцепилась в сумку, не желая расставаться с самой ценной вещью в её жизни.
Боюсь даже представить, как ей было обидно и больно.
Уходя, грабители припугнули её.
– Сказали, что если пойдет к ментам, то спалят магазин, – закончил Пауль.
– Откуда они узнали про артефакт?
– Фита не особо и скрывала, – сказал Бубль. – Все о нём знали. Слухи.
Голос Бубля дрожал и перебивался короткими вздохами. Он сидел отдельно от остальных, боялся. Тут пахло серьёзным делом.
– И что она думает про обников? – спросил я.
– Нахер обников! – сказал Пауль. – Нахер этих мудаков! Им что-нибудь скажешь, потом сам виноватым окажешься! Нахер этих тварей продажных! Сами всё сделаем!
