Печальный кипарис - [60]

Мне стало ясно, что сестра Хопкинс ведет свою собственную игру. Я сопоставил два этих ложных заявления – ее и Родерика Уэлмана. Возможно, ложь кого-то из них была вызвана, в сущности, чем-то совершенно невинным?

Относительно Родерика… я тут же сказал себе: да, тут ничего серьезного. Родерик Уэлман – натура легко уязвимая. Признаться в том, что у него не хватило воли – ведь он собирался пробыть за границей довольно долго! – в том, что он все-таки не утерпел и вернулся ради этой девушки. И мало того! Эта девушка вновь отвергла его! Нет, это слишком бы ранило его гордость. Поскольку все знали, что его не было в тот роковой день в Англии и, стало быть, он никоим образом не причастен к преступлению, он пошел по линии наименьшего сопротивления – чтобы избавить себя от лишних неприятностей (очень для него характерно!). Он попросту умолчал о своем двухдневном визите в Англию и сказал, что вернулся домой только первого августа – сразу же, как только узнал об убийстве.

Ну а чем была вызвана ложь сестры Хопкинс? И так ли уж она была невинна? Чем больше я размышлял, тем более странным мне казалось ее поведение. Почему сестра Хопкинс сочла необходимым солгать по поводу отметины на запястье? Что она хотела скрыть?

Я стал задавать себе вопросы. Кому принадлежал похищенный морфин? Сестре Хопкинс. Кто мог ввести его старой миссис Уэлман? Сестра Хопкинс. Но зачем тогда было привлекать внимание к его исчезновению? На это мог быть лишь один ответ (разумеется, в случае вины Хопкинс!) – потому что ею уже замышлялось другое убийство, убийство Мэри Джерард. Причем явно была уже подыскана жертва, на которую можно было потом все свалить. И очень важно было показать, что у этой будущей жертвы имелась возможность завладеть морфином.

Эти выводы позволяли объяснить и другие факты. Например, полученное Элинор анонимное письмо. Автор письма явно старался вызвать неприязнь по отношению к Мэри Джерард. Расчет был сделан, несомненно, на то, что Элинор тут же помчится в Хантербери, чтобы противостоять влиянию Мэри Джерард на миссис Уэлман. То, что Родерик Уэлман страстно влюбится в Мэри, конечно, предугадать было невозможно, но сестра Хопкинс тут же сообразила, как этим воспользоваться. Теперь у так называемой «убийцы», то бишь у Элинор, появился очень убедительный мотив для убийства.

С какой целью были совершены эти убийства? Зачем сестре Хопкинс потребовалось избавляться от Мэри Джерард? Передо мной в какой-то момент забрезжил свет – о, пока еще очень слабый, почти неразличимый в тумане. Я знал, что сестра Хопкинс имела довольно большое влияние на Мэри Джерард. В частности, именно она убедила девушку написать завещание. Однако завещание было не в пользу Хопкинс. Оно было написано в пользу Мэри Райли, проживавшей в Новой Зеландии. И тут я вспомнил случайную фразу одного из деревенских жителей – о том, что тетка Мэри работала больничной медсестрой.

Туман начал рассеиваться, свет становился ярче. Передо мной все отчетливей вырисовывалась схема задуманного преступления. Теперь можно было двинуться дальше. Я еще раз посетил сестру Хопкинс. И она и я блестяще разыграли друг перед другом комедию. В конце концов она позволила уговорить себя рассказать то, что жаждала выложить с самого начала! И все же она, пожалуй, слишком поторопилась! Но уж больно удобный случай подвернулся, и она не хотела его упускать. К тому же истина рано или поздно все равно должна была выплыть на свет божий. С весьма талантливо разыгранным сомнением она извлекла письмо. И тогда, друг мой, догадки перестали быть догадками… теперь я знал наверняка! Письмо выдавало ее с головой.

Питер Лорд недоуменно сдвинул брови:

– Каким образом?

– Mon cher, надпись на конверте гласила: «Для Мэри. Переслать ей после моей смерти». Но из содержания письма становилось совершенно ясно, что Мэри Джерард не должна узнать правду. Да и слово «переслать» (а не «передать»), написанное на конверте, кое-что проясняло. А именно: письмо предназначалось не Мэри Джерард, а другой Мэри. Элиза Райли хотела сообщить правду своей сестре Мэри Райли, живущей в Новой Зеландии.

Сестра Хопкинс обнаружила это письмо совсем не в сторожке и совсем не после смерти Мэри Джерард. Оно хранилось у нее уже много лет. Она получила его еще в Новой Зеландии, куда его послали после смерти сестры. – Он сделал паузу. – Когда видишь истину глазами разума, остальное уже проще. Благодаря скорости современных самолетов в суде появилась свидетельница, которая хорошо знала Мэри Дрейпер в Новой Зеландии.

– Ну а если бы вы ошиблись и сестра Хопкинс и Мэри Дрейпер не оказались бы одним и тем же лицом, что тогда? – поинтересовался Питер Лорд.

– Я никогда не ошибаюсь! – холодно возразил Пуаро.

Питер Лорд рассмеялся.

– Мой друг, теперь мы кое-что знаем об этой женщине, – продолжил Пуаро. – Итак, Мэри Райли, она же Дрейпер. Полиция Новой Зеландии не смогла собрать достаточно улик для того, чтобы предъявить ей обвинение, но она уже некоторое время находилась под наблюдением – до того как внезапно покинула страну. У нее в Зеландии была пациентка, старая леди, которая завещала «дорогой сестре Райли» порядочную сумму, и смерть этой леди весьма озадачила ее врача. Муж Мэри Дрейпер застраховал свою жизнь на значительную сумму, которая в случае его смерти была бы выплачена ей, и тоже вскоре умер – совершенно неожиданно. Однако тут ей не повезло: муж действительно выписал чек на страховую компанию, но забыл его отправить. Возможно, на ее совести не только эти известные нам случаи. Вне всякого сомнения, это беспощадная и не брезгующая ничем женщина.