Мужчина в белых полотняных брюках, грубых ботинках и пижамной куртке приглашает свою партнершу на танец. Он ведет ее за руку на середину площадки, устланной соломой и освещенной шумящей керосиновой лампой. Несколько секунд они выжидают такта, отбиваемого каким-либо незанятым танцором с помощью коробки с гвоздями, которую он встряхивает: раз-два-три, раз-два-три… Ноги шаркают по скрипящему полу, настланному на сваях.
Танцуют танцы какого-то другого века. Особенно любят деш-фейтеру, состоящую из ритурнелей. В промежутках звуки аккордеона и шестиструнной или маленькой четырехструнной гитары замолкают, чтобы дать возможность кавалерам (каждому по очереди) прочитать импровизированные двустишия, полные насмешливых или любовных намеков. Дамы со своей стороны отвечают тем же, впрочем, не без затруднений, ибо они смущаются. Одни, покраснев, прячутся, другие скороговоркой, неразборчиво проговаривают какой-либо куплет — как маленькие девочки рассказывают урок. Вот куплет, который однажды пропели в Урупе одной юной особе в наш адрес:
Один врач, второй профессор, другой инспектор музея, Выбирай среди троих того, кто станет твоим.
По счастью, бедная девушка, к которой он был обращен, не нашлась, что ответить. Когда бал продолжается несколько дней, женщины меняют платье каждый вечер. Это был уже не каменный век, в котором еще живут намбиквара, и не XVI, куда меня привели тупи-кавахиб, но уж наверняка еще XVIII, каким его можно себе представить по небольшим портам на Антильских островах или на побережье. Я пересек целый континент, но близкий конец моего путешествия я почувствовал сначала благодаря этому возврату из глубины времен.
