Печали и радости - [23]

— Это так, сэр? — Джозеф с готовностью закивал, и Феликс повернулся к Сэму: — Ну что ж, теперь, когда мы выяснили этот вопрос, может, вы скажете нам, что же все-таки хотели обсудить вчера?

Сэм молчал.

Феликс немного подождал и продолжил:

— Может, вам будет интересно узнать, что я сегодня имел весьма интересную беседу с джентльменом, который вас вчера сопровождал. — Сэм вскочил со стула. — Сидите, мистер Уоллес.

Теперь Джози поняла, почему сам Феликс остался стоять. При его росте и широких плечах выглядел он довольно-таки внушительно. Прямо-таки устрашающе.

— Позвольте заметить, мистер Уоллес, — очень вежливо произнес Феликс, — что ваши суждения о нем были несколько ошибочными. — Глаза его встретились с глазами Джози, и она заметила в них тщательно скрываемую веселость. — Вчера он звонил мне, потому что был озабочен тем, что вы можете снова попытаться заставить беспомощного человека подписать генеральную доверенность на ведение всех его дел.

Джози чуть не задохнулась. Оторвав взгляд от рассерженного лица Феликса, она увидела, что Джозеф улыбается.

— Не… совсем… беспомощного, — с триумфом выпалил он.

— Вы правы, мистер Макмиллан, — улыбнулся Феликс. — Извините меня.

— Но он ведь не в состоянии самостоятельно вести свои дела, — хорохорился Сэм.

— Да нет, в состоянии, — лукаво произнесла Джози. Она обернулась к дядюшке: — Думаю, мне следует сообщить ему о доме, дорогой.

Джозеф нахмурился, затем кивнул и медленно произнес:

— И о тебе… тоже.

В глазах Джози появилась грусть. Это означало окончательный разрыв Джозефа с сыном своей умершей супруги, и она знала, чего он будет ему стоить.

— Ты совершенно в этом уверен? — тихо спросила она.

— Да… уверен… — твердо произнес Джозеф, и Джози почувствовала за него гордость — в голосе его не было ни малейшей дрожи!

— Во-первых, о доме. Насколько я понимаю, ты выставил его на продажу? — спросила девушка.

Сэм напрягся.

— Не имеет значения, как я об этом узнала. В любом случае скрыть от меня тебе бы это не удалось. Ты ведь все равно начал бы показывать его возможным покупателям. Не так ли?

На лице Сэма появилось победное выражение.

— Джозеф сказал, что готов подписать для меня все нужные бумаги, — прорычал он. — Тогда я понял, что он, вероятно, подпишет для меня что угодно, если это правильно препод… — внезапно он осекся.

— Это было с твоей стороны довольно-таки большой шалостью, Джозеф, — сказала Джози и затем, глядя на лукавое выражение его лица, рассмеялась. — Ах ты, старый проказник!

Она повернулась к Феликсу.

— Мне очень жаль, что тем вечером в ресторане я не могла тебе всего рассказать, но…

— Ты же ведь дала слово Джозефу, — закончил он за нее, печально улыбнувшись. — Но ради всего святого, скажите же нам, наконец, что вы с ним задумали.

— Ну, видишь ли, счет за ту шикарную частную клинику в Сиднее оказался очень велик. А Джозеф не позволил мне за него заплатить. Тогда мы выработали компромиссное решение. Если бы я купила его дом, взяв кредит…

— Ты! — Сэм вскочил с места, опрокинув стул. — Что ты такое болтаешь? Откуда у такой сиротки, как ты, деньги на покупку такого огромного дома, да еще на берегу озера? Он стоит, по крайней мере…

— Полмиллиона долларов? — холодно спросила Джози, назвав именно ту сумму, которую Сэм указал в рекламном буклете.

— Это правда, Джози? Дом теперь принадлежит тебе? — тихо спросил Феликс.

На секунду их глаза встретились, и Джози показалось, что в его взгляде она прочла восхищение, смешанное с изумлением.

— Да, мне.

Сэм грязно выругался.

— Мистер Макмиллан, таких выражений я у себя в отделении не могу потерпеть, так что разрешите нам выпроводить вашего гостя из палаты, — ледяным тоном произнесла мисс Ховард.

— Мне показалось, что Джозеф хотел, чтобы вы сообщили нам что-то еще, Джози, — заметил Феликс.

Джози взглянула на Джозефа, и он ободряюще стиснул ее руку.

— Когда… когда мне исполнилось восемнадцать лет, я должна была получить свидетельство о рождении. Именно тогда Джозеф сказал мне, что является моим настоящим отцом. Имя Джозефа значилось в свидетельстве, — просто сказала она, и глаза ее наполнились слезами — так живо вспомнила она тот замечательный день!

— Я… я… так боялся, — с трудом произнес Джозеф.

— Он думал, что я возненавижу его. Сюда замешана история нашей семьи, которую… которая не касается никого, кроме нас. — Сквозь слезы девушка улыбнулась Джозефу. — Но к тому времени я уже успела его полюбить и восприняла это известие как самый большой подарок в жизни.

Джози наклонилась, чтобы обнять отца. Когда же она снова выпрямилась, то обнаружила, что в комнате больше никого нет, кроме Феликса. К ее радости, на его лице было написано огромное облегчение.

— И это означает, дорогая, что нет никаких сомнений в том, что ты являешься ближайшей родственницей моего пациента. — Джози кивнула, и он с усмешкой продолжил — Значит ли это, что у меня есть запрет ближайшего родственника моего пациента на визиты к нему определенного лица?

— Конечно, есть!

— Тогда мне хотелось бы обсудить с вами еще одно дело, сэр, но если вы чувствуете себя усталым, то с этим можно и подождать.

Джози с тревогой посмотрела на своего отца, но потом улыбнулась.