Павшая крепость - [5]

Почерневшая, обугленная рука показалась из-под только что вывернутого кома земли, отчаянно пытаясь схватить чистый воздух. Вторая, такая же обожженная, да еще и сломанная под неестественным углом где-то между запястьем и локтем, последовала за ней, цепляясь за грязь, вытаскивая из природной темницы обезображенное тело. Наконец, создание отыскало опору, и из неглубокой могилы поднялась безволосая голова, чтобы снова взглянуть на мир живых.

Черная башка ворочалась на шее, туго обтянутой съежившейся кожей, озирая окрестности. На миг грязное существо удивилось произошедшему. Как его могли похоронить?

Невдалеке, ниже по невысокому холму, существо заметило свет зажженных в вечерних сумерках ламп маленького фермерского дома. Рядом виднелось еще одно строение – амбар.

Амбар!

Часть сознания, когда-то принадлежавшего человеку, известному как Призрак, помнила этот сарай. Призрак видел, как тело, его тело, сжег в этом самом амбаре проклятый Кэддерли! Злобный труп втянул в себя немного воздуха – нельзя же это действие назвать дыханием, если его производит немертвая тварь, – и выволок из дыры черное, сморщенное туловище. Напев далекой, странно знакомой мелодии продолжал звучать где-то в глубине пробуждающегося сознания.

Пошатываясь, Призрак скорее побежал вприпрыжку, чем пошел к деревянному зданию, и с каждым шагом воспоминания о том ужасном роковом дне становились все яснее.

Призрак воспользовался Геаруфу, могущественным устройством, управляющим магической энергией мира духов, чтобы похитить тело дуплоседа Вандера, невольного соучастника. Прикинувшись Вандером, да еще и обретя силу великана, Призрак раздавил собственное тело и швырнул его в амбар.

А потом Кэддерли сжег его.

Безобразный монстр взглянул на обтянутые ломкой кожей кости рук, на выпирающие ребра – на пустую оболочку, каким-то образом ожившую.

Кэддерли сжег его тело, это тело!

Ничем не замутненная ненависть наполнила проклятое создание. Призрак хотел убить Кэддерли, убить любого, кто дорог молодому жрецу… просто убить любого.

Призрак уже стоял у самого амбара. Мысли о Кэддерли отлетели прочь, обратившись в ничто, сменившись не сконцентрированным ни на ком гневом. Дверь находилась чуть в стороне, но существо понимало, что не нуждается больше в дверях: тому, чем он стал, не помеха обычные доски, преграждающие сейчас путь. Ссохшаяся фигура качнулась, заколебалась, утратила всякую материальность, и Призрак шагнул сквозь стену.

Он услышал лошадиное ржание еще до того, как вновь полностью вернулся на земной уровень, а потом и увидел несчастное животное с дикими глазами и лоснящейся от пота шкурой. Зрелище понравилось немертвому; волна нового ощущения, ощущения радости, омыла Призрака, когда он почуял ужас лошади. Чудовище легкой походкой подошло к животному и встало перед ним, вывесив из голодного рта спекшийся язык. Кожа сгорела, поэтому кончик языка болтался гораздо ниже обугленного подбородка Призрака. Лошадь не издала ни звука, слишком испуганная, чтобы пошевелиться или хотя бы вдохнуть.

Присвистнув от злобного предвкушения, Призрак опустил смертельно холодные руки на морду животного.

Лошадь тут же околела.

Немертвое существо удовлетворенно зашипело, но, хотя убийство и возбудило Призрака, он не чувствовал, что насытился. Его голод требовал большего, этот голод не победить смертью простого животного. Призрак пересек амбар и, снова пройдя сквозь стену, угодил прямо в пятно света, падающего из окна фермы. Там, внутри, за занавеской, в комнате двигалась смутно различимая фигура – фигура человека.

Призрак замер у передней двери, колеблясь, то ли ему шагнуть напрямик, то ли сорвать дверь с петель, то ли просто постучать и дождаться, когда овца сама подойдет к волку. Однако решить существо не успело – взгляд его упал на небольшое оконце сбоку от двери, и оно в первый раз увидело в стекле собственное отражение.

Пустые глазницы источали красноватое свечение. Нос полностью исчез, на его месте зияла черная, дыра, окаймленная обугленными лоскутьями горелой кожи.

Крохотная часть сознания Призрака, еще помнящая жизнь, при виде этого жуткого отражения потеряла контроль над трупом. Неземной вой монстра взбесил напуганных до безумия животных фермы, расколов спокойствие тихой осенней ночи почище иной свирепой бури. В доме, как раз за дверью, зашаркали, но разъяренный монстр этого даже не услышал. С силой, выходящей за рамки возможностей любого смертного, он погрузил костлявые руки в дерево, в самый центр створки, и рванул в стороны, раздирая доски, словно тонкий листок пергамента.

Там стоял человек в форме городского стражника Кэррадуна, лицо его искажал запредельный ужас, рот застыл в безмолвном крике, глаза выкатились так, что казалось, вот-вот выпадут из орбит.

Призрак ворвался в проделанную брешь и навалился на бедолагу. От прикосновений чудовища человеческая кожа изменялась, старилась; волосы из угольно-черных превращались в белоснежные и выпадали целыми прядями. Наконец, к стражнику вернулся голос, и он завопил, беспомощно молотя руками. А Призрак рвал его, вгрызаясь в горло, пока рожденный крик не захлебнулся в кровавом бульканье.