Павло Загребельный - [33]

Герой «Юлии…» Шульга, рассматривая «Меланхолию» Дюрера, соглашался со своей собеседницей, что меланхолия – глубинная суть украинского характера. Если к ней добавить горилки.

Библиография последней четверти века жизни Загребельного до конца 1990-х запутанна. Некоторые его новые произведения не издавали вообще. Другие изредка выходили такими смехотворными тиражами, что их судьбу невозможно проследить. Только в нулевых харьковское издательство «Фолио» издало пятитомное собрание сочинений Загребельного, стало постоянно переиздавать и печатать его новые книги. Всего за последнюю четверть века своей жизни отец написал одиннадцать романов и повестей, около 20 рассказов. Он оставил несколько неоконченных рукописей, в том числе исторические романы «Зограф» и «Имперский заложник», не чурался публицистики. Его интервью, статьи, выступления постоянно публиковали мастера украинской журналистики Дмитрий Гордон и Александр Швец. Лариса Копань способствовала двум изданиям книги статей «Думки нарозхрист», основу которой составили публикации в 1990-х в «Українській газеті» при содействии Валерия Жолдака.

Загребельный продолжал свои любимые темы – приключения, детектив, фантастика: «Бесследный Лукас» (1989), «Ангельская плоть» (1993), «Пепел снов» (1995). Отец уважал мастеров детективов, триллеров, авторов украинских бестселлеров, произведения которых и сегодня читают в самом непредвзятом сообществе – интернете. Это и Владимир Кашин, и Ростислав Самбук. Кстати, отец Кашина до 1941-го был фотографом в полтавском райцентре Кобеляки, и у него однажды сфотографировалась семья Загребельных с маленьким Павлом. В 1960—1970-х в Ирпене Загребельный и Кашин устраивали иногда баталии один на один в карты – в «дурака». Семья Самбук жила около Кончи-Озерной, в селе Плюты, они часто наезжали к моим родителям в 1980-х – первой половине 1990-х. В конце 1960-х отец познакомил меня с Игорем Рощуком, который пришел к творчеству через испытания по ту сторону добра и зла.

Загребельный обращался к теме истории, войны: в «Николае…» он публикует два раздела из романа «Я, Богдан», которые даже при «гласности» Горбачева вырезали.

Также он занимался театром абсурда нашего современника: «Голая душа, или Исповедь перед диктофоном» (1992), «Брухт» (2002), «Столпотворение» (2003).

«…У меня есть небольшая книжечка под названием «Стовпотворіння», – рассказывает автор. – Там я описываю вымышленного президента. Он идет на выборы, и в его предвыборной программе написано следующее: курс на реформы, евроинтеграция и т. д. Тогда я оттолкнулся от Корана… Аллах, обращаясь к верным, сказал: «Я обещаю вам сады!» А ведь для пустыни сад – это наибольшее блаженство. И вот я взял эту формулу и как бы вручил своему герою следующую фразу: «Я обещаю вам столбы!» А что такое столб? Для мужчины – это символ его силы. Для строителя – это опора всего… И вот этот герой становится президентом… И он движется курсом «столбореформ», переименовывая государство в Столболандию, а столицу в Столбостав. И у столицы устанавливает самый высокий столб в государстве… И эта книжечка – словно бы аллюзия на наши реалии, на уже давно обещанную нам “цяцю”…».

У позднего Загребельного запорожский филолог Наталья Санакоева нашла продолжение присущей писателю закодированности персонажей путем использования отдельных мифологических параллелей (миф о Тристане и Изольде, Елене Прекрасной), типичных образов и сюжетов (Тристан и Изольда – Ромео и Джульетта – Роман Шульга и Юлия). Обработку классических тем (любовь и измена, любовь и смерть, любовь и вечность). Диалог и продолжение традиционных сюжетов, как в романе «Юлия, или Приглашение к самоубийству»), создание собственной мифологии (роман «Брухт»).

В молодости отец мечтал стать ученым. Он возглавлял студенческое научное общество, а будущий академик РАН Трубачев был его заместителем. Однажды, когда Загребельный решил взять в библиотеке «Академию» Платона, от него потребовали разрешения проректора. Издание 1913 года оказалось с неразрезанными страницами. В романе «Бесследный Лукас. Роман из четырех сообщений и не без фантастики» героиня пишет Лукасу из Самарканда, города, где, как семнадцатилетний красноармеец в «Юлии…» в первый год войны, познала древние письмена любви, счастья и жизни: «Возможно, и тебе было суждено стать великим ученым: ведь в тебе кровь Востока».

Если бы меня спросили, какой ответ можно было ожидать от Павла Загребельного на вечные вопросы: «В чем смысл жизни? Что такое счастье?», то как один из возможных допущу такой: «Чтение». Тем отраднее было Загребельному уединиться в собственном Миллесгордене в последние 25 лет жизни. Писатель Владимир Базилевский оставил словесный портрет Загребельного: «Высокий человек в очках с раскрытой книгой в руках».

В начале 1960-х в Югославии отец овладел сербскохорватским. Читал на польском, чешском, английском. Шекспира – на староанглийском, в тяжеленном однотомном полном собрании его сочинений. Постоянно интересовался новинками российского издательского рынка. В 1990-х ему их привозил из Москвы Виталий Коротич. Знакомство с Александром Красовицким состоялось на библиофильском грунте. В конце 1990-х отца пригласил президент Кучма на совещание о судьбе книги на Украине. Узнав, что рядом сидит издатель, Загребельный спросил Красовицкого, как найти дефицитный в Киеве 4-томник Гюнтера Грасса. Ветеран Красной армии хотел почитать ветерана вермахта.