Павел Кашин. По волшебной реке - [6]
Такие фрагменты в памяти всплывают, как мы вставали перед светофором и рядом вставала «Милиция», которая тогда еще была на «Жигулях». Открывались форточки, они перекидывались словами, был явно такой ковбойский разговор. После чего водитель бандитской машины говорил: «Ну, что? Посоревнуемся?». И нажимал со всей дури на газ. Тогда было непонятно абсолютно, кто у кого в подчинении, и кто за кем смотрит…
Как известно моей публике, многие песни с той самой пластинки «Гномики» впоследствии были перезаписаны на компакт-диски, в альбомы. Однако какие-то песни так и остались вечно на виниле. Многие спрашивают меня, не хочу ли я оставшиеся произведения включить в свой новый альбом. Поясню. Во-первых, конечно, за двадцать пять лет на сцене я изменился очень сильно. В свои пять лет, например, я сочинил два стихотворения про матроса, который идет с тачкой против ветра. Естественно, это стихотворение ценно как мое первое стихотворение, но это же не значит, что его нужно включать в альбом. Наверно, я не настолько сентиментальный, чтобы умиляться на себя же, каким я вот был прелестным мальчиком. Мне нравится публиковать песни, потому что они меня трогают сегодня, причем, важны они именно сегодня. Я даже иногда пишу больше одного альбома в год, потому что чувствую, что не нужно ничего ждать, их нужно выдать прямо сейчас. Потому что они написаны по новостям, как песня «Москва12»: она просто написана по новостям московским двенадцатого года. Около песни «Life is beautiful» в альбоме также стоит конкретная дата, когда я написал песню. И, чтобы было понятнее слушателю, альбом нужно выпустить прямо в этом же году, чтобы человек, услышав эту дату, вспомнил, что он видел этот день, который я описал, и ощущал то, что он чувствовал тогда. Сегодня большинству людей даже непонятно, кто такой наборщик, например, никто даже не знает что такое факс – и это уже не говоря об идеях, которые были тогда. Думаю, сегодня они покажутся необъяснимо нелепыми и неинтересными. Наверно сейчас уже есть большое выросшее поколение, которое не помнит жизни без компьютеров, например. И как с ними разговаривать, я пока не знаю. Я смотрю на новую молодежь и понимаю, что мы не разные поколения, мы разные виды, особи разных видов животных в принципе. Да, я пытаюсь умиляться сленгу молодежи, но и тут мне кажется, что в нем нет какой-то лихости, которая была в нашем сленге.
В 1993 вышел в свет мой первый компакт-диск «По волшебной реке», который и по сей день является самым крупным в карьере, так как в него входят 23 песни. Объясняется все тем, что к тому моменту у меня скопилось много песен. Да и за молодого, неизвестного автора компании не бьются, чтобы его издать. А когда ты не предполагаешь, будет ли у тебя вообще второй диск, то единственным верным решением было собрать все песни в один диск и выпустить его.
С 1992–1996 годы вышло несколько клипов на мои песни. «Город», «Гномики», «Песня китайских цыган», «Сердце», «Сверчок», «Жизнь», «Чайка» и «Подсолнух» …Первыми видеоклипами были «Город» и «Гномики». Первым вышел «Город», он стал очень известным. Потом второй видеоклип «Гномики» добавил новую известность: его полюбили дети и их родители. Затем «Песня китайских цыган». Этот клип не так сильно улучшил ситуацию, но, в принципе, тоже сыграл свою роль. Затем появился «Сверчок».
Свой второй альбом я назвал «По небесным грядкам», потому что мне показалось, что это чем-то похоже уже на серию дисков: один «По волшебной реке», второй «По небесным грядкам». Мы же любим сериалы. И любим, когда все, в принципе, похоже на сериалы.
Презентация моего альбома «Жизнь» прошла уже в больших залах. Так, например, в Москве в 1995 году это был Государственный концертный зал «Россия», а в Питере в 1996 году – концертный зал «Октябрьский». Эмоции, конечно, мной овладевали в тот момент страшные: для меня все это было совершенно новым, потому что, да, тогда был пик моей первой популярности. Я помню, что мои музыканты даже испугались… Юлия Михайлова говорила за сценой: «Паша, а может быть так, что от страха живот болит?». Я говорил: «Ну, вообще, да: пятьдесят процентов солдат перед боем себя хуже чувствуют». А вообще «квартирники» и вот такие большие концерты – это совсем разное. Дело в том, что даже шоу-бизнес делится, все-таки, на большой сценический и такой Independent. Надо сказать, что тогда были все же другие представления о концертах: почти все артисты могли собрать если не спорткомплекс, то четырехтысячный зал. После нескольких кризисов ситуация кардинально поменялась. Возможно, концерты девальвировались с появлением повсеместно Интернета. Пиратство очень сильно ударило по шоу-бизнесу: зачем ходить на концерт и покупать CD, если можно просто скачать все песни из Интернета или очень дешево купить пиратский диск?
В 1997 году, можно сказать, на пике своей карьеры, я уехал в США. Однако уже через пару лет я вернулся обратно в Петербург.
В 2002 году я переехал в Москву и по сей день тут. Наверно, если я бы не разошелся тогда со своей женой в Петербурге, я бы в Петербурге жил по сей день. Но так сложилось, что мы не могли жить ни порознь, ни вместе, и одного города на двоих нам было мало. Поэтому мне пришлось сесть в машину и переехать в другой город. Понятное дело, что из Петербурга можно переехать только в Москву, если ты деятельный человек. И я на тот момент понимал, что пишу альбомы и собираюсь так же их писать, играю концерты и планирую их так же играть, а в России это можно делать, только находясь в Москве. По Питеру я не скучаю, потому что бываю там как минимум раз в месяц. Этого вполне хватает. У меня ощущение, что город становится ярким, когда я в нем живу: это как компьютерная программа, где ты активируешь какой-то значок, и он начинает действовать, а когда ты выходишь из программы, он как бы засыпает. Ощущение, что и погода была лучше, и люди веселее и интереснее, когда я там жил. Может быть, это просто меня перестало с Питером что-то связывать. Хотя я помню, что, когда я переехал из Петербурга в Москву, потом услышал, что в течение года очень много питерских артистов также переехало: юмористы, актеры, телеведущие, радиоведущие, прямо десятками.
