Павел Дыбенко. Пуля в затылок в конце коридора - [45]

Мог ли Дыбенко просто заявиться на совещание в пьяным и нести с трибуны откровенную ахинею? Оглядываясь на непростой служебный путь Павла Ефимовича, мы можем сказать, что на такое он был вполне способен. Рокоссовский о состоянии Дыбенко не упоминает. Возможно из деликатности, возможно, потому, что тот пьяным действительно в тот момент не был. По крайней мере, Дыбенко, как явствует из воспоминаний К.К. Рокоссовского, вполне адекватно отреагировал на заданный ему вопрос. Ну, а если Дыбенко не был в тот день пьяным, что тогда? Тогда остается только одно — командарм 2-го ранга П.Е. Дыбенко сознательно начал уничтожение вверенного ему военного округа. И пусть даже его преступный приказ так и не был выполнен и впоследствии репрессированных командармов, комкоров и комдивов заменяли на более-менее подготовленных полковников и подполковников, дело не в этом. Дело в том, что в день совещания Дыбенко практически полностью дезорганизовал вверенный ему округ, т. к. с этого момента все командармы, комкоры и комдивы, разом прекратили активную деятельность. Зачем им "горбатиться" на службе, когда через два месяца все равно выгонят с должности, да еще заменят какими-то мальчишками. Большего оскорбления для военачальника придумать просто невозможно.

Для меня, автора этой книги, распоряжение Дыбенко об одномоментной замене всех командармов, комкоров и комдивов Ленинградского округа на лейтенантов осталось одной из самых больших загадок в его биографии.

* * *

В воспоминаниях ряда ветеранов партии упоминается любопытный факт — Сталин достаточно долго ждал покаяния Дыбенко, в его участии в антисоветском заговоре, надеясь сохранить Павлу Ефимовичу жизнь. Именно этот факт был обыгран в фильме "Тухачевский. Заговор маршала" (режиссер И.Ветров, 2010 г.). Там Сталин, при встрече с вернувшейся на время в СССР А. Коллонтай, намекает ей о том, чтобы та уговорила своего бывшего мужа покаяться в участии в заговоре под гарантии личной безопасности. Коллонтай организует встречу Сталина с Дыбенко, которая проходит в неформальной обстановке на квартире Сталина. Присутствуют трое: Дыбенко, Коллонтай и сам хозяин. Пьют чай и вспоминают события далекого 1917 года. Дыбенко, вняв уговорам Александры Михайловны, вроде бы готов к тому, чтобы спасти свою жизнь, признавшись в своих грехах и отказаться от дальнейшего участия в политических интригах. Но в самый последний момент, испугавшись, Дыбенко трусит и не решается на откровенность. Вместо того чтобы покаяться, Павел Ефимович поет Сталину революционные матросские песни. Тот песни слушает и ждет. Но ничего не происходит. Сталин и Коллонтай откровенно разочарованы, таким оборотом, понимая, что этим Дыбенко сам загоняет себя в угол. Более Коллонтай в судьбу Дыбенко уже не вмешивалась. Кстати, Сталин по достоинству оценил ее порядочность и благородство, а потому, и оставил в покое.

Но и после этой встречи Сталин все еще не оставляет мысли разойтись с Дыбенко мирно. Кровь героя Октября ему объективно не нужна, так как известие об аресте и суде над Дыбенко, несомненно, снизит степень героизации всей Октябрьской Революции, вызвав ненужные разговоры и слухи по всей стране.

Поэтому, спустя некоторое время, Павел Ефимович оказывается на заседании Политбюро ЦК партии. Формальным поводом к вызову на Политбюро стало письмо служащих ленинградской гостиницы "Националь" где проживал Павел Ефимович, организуя и возглавляя многосуточные пьяные оргии с местными проститутками. Заседание Политбюро — мероприятие более официальное, чем чаепитие на сталинской квартире. И все же это был еще один шанс для Дыбенко. Товарищей по партии на сей раз не интересовало ни состояние дел в вверенном Дыбенко военном округе, ни его очередные пьяные похождения. Члены Политбюро требовали от Дыбенко разъяснений по поводу информации о его связях с германской и американской разведками. Они требовали "открыться перед партией" если такие факты были. На заседании Политбюро Сталин припомнил Дыбенко, что среди болыпевицкого руководства давно ходят разговоры о том, что Дыбенко является германским шпионом. Намекнул и на кое-какие документы. Впоследствии во времена хрущевской "оттепели", либеральные историки начнут утверждать (не зная сути вопроса) о том, что Сталин, якобы, обвиняя Дыбенко в германском шпионстве, вспоминал 1917 год, когда германскими шпионами Керенским были огульно объявлены все большевики во главе с Лениным. Выводы напрашивались сами собой — Сталин — дурак, а Дыбенко ни в чем неповинный герой. На самом же деле, говоря о вербовке Дыбенко германской разведкой, Сталин имел в виду вовсе не 1917 год, а 1918. Сталин не без основания сомневался в весьма странных обстоятельствах ареста Павла Ефимовича и в не менее странных обстоятельства его последующего освобождения в Крыму. При этом оба прекрасно понимали, о чем собственно идет разговор. Именно поэтому Дыбенко ничего не ответил на обвинения Сталина, так как не знал, какими доказательствами тот располагает. Высказался Сталин о и факте вербовки Дыбенко американскими разведчиками в Средней Азии. Определенная информация на этот счет у него так же имелась.