Паутина Шарлотты - [31]

— Привечаю! Я здесь, наверху.

— И я, — сказал другой тонкий голос. — Нас здесь трое осталось, потому что нам здесь нравится, и ты нам нравишься!

Уилбур взглянул вверх. Там, над дверью три шарлоттины дочки усердно выплетали три тоненькие паутины.

— Могу ли я понять вас в том смысле, — вдруг заговорил Уилбур как по писаному, — что вы приняли окончательное решение избрать местом своего жительства этот подвал хлева и что отныне я имею счастье пополнить свой круг тремя новыми друзьями?

— Ты точно выразился, — ответили сестрички.

— А как вас зовут? — спросил Уилбур, дрожа от радости.

— Я скажу, как меня зовут, если ты скажешь, почему ты дрожишь, — ответила первая сестричка.

— Я дрожу от радости, — сказал Уилбур.

— Значит, меня зовут Радость, — ответила она.

— А какая буква стояла посередине фамилии моей мамы? — спросила вторая.

— Буква «А», — ответил Уилбур.

— Тогда меня зовут «Аранея».

— А меня как? — спросила третья. — Подбери мне, пожалуйста, хорошее имя, только не очень длинное, не очень мудреное и чтобы язык не сломать, его выговаривая.

Уилбур задумался.

— Нелли? — предложил он.

— Чудесно! — ответила третья сестричка. — Оно мне очень нравится. Можешь звать меня Нелли.

И она изящно прикрепила окружную нить к следующей спице паутины.

Счастье переполнило сердце Уилбура, и он решил, что вполне уместно произнести по этому поводу краткую речь.

— Радость! Аранея! Нелли! — начал он. — Я приветствую вас в подвале нашего хлева. Поистине благословенна дверь, которую избрали вы, чтобы сотворить над ней свою паутину. Было бы несправедливо утаить от вас, сколь предан я был вашей матери. Я обязан ей своей жизнью. Она была восхитительно умна, прекрасна и верна до конца, и образ её навеки сохранится в моей памяти. Вам, дочерям её, я обещаю вечную и верную дружбу.

— И я обещаю, — сказала Радость.

— И я тоже, — сказала Аранея.

— И я, — присоединилась Нелли, которая между тем успела поймать комарика.

Это был счастливый день для Уилбура, и много-много других счастливых и спокойных дней последовало за ним.

Шло время, приходили и уходили месяцы и годы, и всегда рядом с ним были друзья. Ферн уже не приходила в хлев так часто. Она взрослела и избавлялась от детских привычек, как например, сидеть целыми днями на стульчике рядом с поросёнком. Но дети, внуки, правнуки и праправнуки Шарлотты год за годом жили над дверью. Каждую весну появлялись новые паучки и занимали место старых. Почти все они улетали на воздушных шарах, но всегда оставались двое-трое, чтобы не пустовал их дом над дверью.

Мистер Закерман заботился об Уилбуре до конца его дней, и к нему часто заходили в гости друзья и почитатели, потому что никто не забыл года его триумфа и чудесной надписи на паутине. В амбаре шла добрая спокойная жизнь, в которой на смену дню шла ночь, весна следовала за зимой, а осень — за летом, а сами дни бывали то грустными, то весёлыми. "Нет в мире, — думал Уилбур, — лучшего места, чем этот тёплый милый хлев с крикливыми гусями, сменой зим и лет, тёплым солнцем, полётом ласточек, скребущей крысой, скучными овцами и любезными пауками, запахом навоза и величием всего сущего".

Уилбур никогда не забыл Шарлотты. Он любил её детей и внуков, но никто не занял в его сердце места, принадлежавшего ей и только ей. Не столь уж часто встречаем мы в жизни верного друга с острым умом и метким словом, а Шарлотта сочетала в себе оба эти достоинства.