Паутина из шрамов - [53]

Всё это давление повлияло на Дейва Джердэна, он лечился от язвы желудка и пропустил неделю работы. Потом Энди пришлось лечь в клинику, чтобы удалить раковую опухоль. Пока он был в госпитале, Фли и я пытались уговорить Дейва Джердэна переделать альбом, но он не пошёл на это.

Альбом был выпущен, но не особо хотелось это отмечать. Я чувствовал, что мы приземлились между двух вершин в яму компромисса. Мне не было стыдно за него, но его нельзя было поставить рядом с нашей демо-записью. Нашей реакцией было: «О'кей, это наш альбом, и давайте двигаться дальше». Особенно после того, как я прочитал первый обзор. Я взял «BAM», маленький музыкальный журнал из Bay Arena, и они просто убили альбом. Меня это очень ранило, но я осознал, что иногда людям нравится, иногда — нет. Я не мог придавать слишком много значения тому, что журналисты говорили о нашей музыке. Потом у нас был совершенно отвязный обзор в одном из первых выпусков журнала Spin, то есть мы получили инь и янь в музыкальных обзорах. В любом случае, о нас написали хоть где-то кроме раздела Dee Dah в Лос-Анджелес Уикли.

Прямо перед выходом альбома, мы позировали для нашего первого постера. У нас уже были фотосессии в носках до этого, и она было неизвестной, но это был наш первый официальный промо-постер. Перед фотосессией я взял маркер и стал рисовать на груди, животе и плечах Фли. Это были просто линии, загогулины и точки, но это смотрелось отлично. Тогда мы часто носили всякие безумные шляпы, но пришёл Клиф, и он обставил нас всех. У него было огромная маска, с большой шляпой и такими перчатками, что невозможно было увидеть ни дюйма его кожи. Он выглядел как покрытый тканью робот. Потом Фли обнял мою голову и мы сделали этот постер.

Мы вели себя перед камерой как придурки на всех снимках. Группа родилась в эру, когда позёрство, статичность и симпатичная мальчуковость была повсюду. Все старались выглядеть так красиво, насколько это возможно, делая при этом хреновую и пустую музыку. А мы было анти ко всему, что было популярно. Поэтому вести себя как придурки и корчиться было нашим естественным ответом всем этим людям, объявляющим себя совершенством.

Мы также сняли первое видео. Enigma\EMI дали немного денег, и мы наняли Грэхэма Уиффлера, который снял клипы для этой странной группы из Сан-Франциско, The Residents, которую мы очень любили. Он создал видео для True Men Dont Kill Coyotes. Мы пришли и провели восемнадцатичасовой день съёмок, выскакивая из-под сцены сквозь норы в песке, потому что какой-то фермер поливал своё кукурузное поле. Мы полностью пожертвовали своими телами. Если нужно было десять раз подряд переклинивать своё тело, мы делали это. Я помню, как на следующий день ходил и чувствовал себя столетним. Мне нравилось видео, хотя было странно смотреть на некоторые кадры и видеть Джека Шермана вместо Хиллела.

Наверное, неделю спустя после выхода альбома, без моего ведома, Фли позвонил Джонни Лидон из Sex Pistols и пригласил пройти прослушивание на роль басиста его новой группы Public Image. Фли спокойно пошёл и прошёл прослушивание. Не так, как это было на его прослушивании для Fear, когда он играл в What Is This. Прослушивание для Public Image прошло хорошо, и его сразу выбрали. Затем он посоветовался с Хиллелом, как это было со мной, когда его хотели получить Fear. Они послушали обе группы, и Хилел спросил Фли, хотел ли он всего лишь помогать Линдону играть или хотел быть креативным звеном чего-то нового. Фли решил остаться с нашей группой. Спасибо Богу за это, потому что тогда я был рваной тряпичной куклой человека. Я уверен, что Фли постоянно думал: «О, Господи, я не могу полагаться на этого уродца. Он умирает здесь, покрытый следами уколов. Черный и синий с головы до ног. Угоняет машины, пропадает, садится в тюрьму. Просто долбаный псих. Как я могу мириться с этим?».

Однажды у нас должна была быть репетиция, но я не пришёл. Джеку Шерману не терпелось чем-то заняться, но Фли сидел с басом на коленях и опущенной головой.

— Эй, давай сделаем что-нибудь, — сказал Джек.

— Заткнись, — прорычал Фли.

— Что с тобой? Чем ты так расстроен? Почему мы не можем заняться делом? — жаловался Джек.

— Если бы твой друг мог умереть в любую минуту, ты бы тоже был расстроен, — сказал Фли.

Я не слышал о такой его реакции. Тогда давно, насколько я помню, Фли никогда не выражал ничего подобного по отношению ко мне. Когда бы мы ни говорили об этом, никогда не было ничего вроде: «Я волнуюсь за тебя. Я думаю, у тебя проблемы, ты можешь привести себя к тому, что умрёшь молодым». Всегда было так: «Я не могу так. Ты просто оставил меня. Мне нужен тот, на кого я могу положиться». Я думал, что он был больше похож на Джека и не воспринимал себя хранителем своего брата, а целенаправленным профессионалом, которому было нужно надёжное сотрудничество.

Альбом был выпущен летом, и чтобы продвинуть его, мы запланировали поехать в Нью-Йорк и сыграть на Новом Музыкальном Семинаре CMJ, который являлся самым важным событием для раскрутки альтернативных групп.

Я практически не мог играть в Нью-Йорке, не из-за кокаина и героина, а потому что злоупотреблял другим наркотиком — алкоголем. Я был дома в Мичигане на ежегодном летнем визите. Я привёз с собой Дженнифер, которая приехала со своей обычной причёской канареечно-жёлтого цвета с розовыми перьями, торчащими из головы. Когда я представил её своей семье, они не знали, как к ней подойти. Она была похожа на гигантское поле цветущих нарциссов. И первым, что она сделала, было то, что она пошла прямо на персиковое поле за домом и построила вигвам. Я думал, она хотела построить игрушечный вигвам, но у неё была эта истинная страсть к исконной американской культуре, поэтому она провела весь день и часть ночи в лесу в поисках прутьев для вигвама. Я не знал, взяла ли она материал с собой, потому что у неё всегда были с собой сумки полные вещей и рваной ткани, но она закончила строительство пятнадцатифутового в высоту добротного вигвама, который выстоял следующую резкую мичиганскую зиму.