Паутина из шрамов - [131]

— Эй, что происходит? Парни, пустите меня! У меня есть важные дела!

Я громко возмущался, но они проигнорировали меня и протащили через несколько электронных, похожих на тюремные, дверей в отдельную комнату, известную как психокамера. Это было оно. Заключение. В камере-тюрьме для чокнутых, из которой не убежать. Я требовал объяснений:

— Что происходит, черт возьми?

— Теперь ты под замком. Ты будешь здесь следующие 72 часа, пока мы будем за тобой наблюдать. — сказал один из бегемотов. Он мог также сказать 72 года. Для меня 72 часа было недопустимо. Если бы он сказал 10 минут, я бы мог с этим смириться. Но у меня были срочные дела снаружи.

— О нет. Нет-нет-нет. Свяжитесь с моим адвокатом. Я требую разговора с адвокатом! — кричал я.

— Придурок, заткнись. Кто-то должен прийти и заполнить форму, ты получишь комнату и можешь возмущаться. — сказал мой мучитель.

Я осмотрел коридор. И никто не выходил оттуда. Помещение было закрыто плотно, как барабан. Но за то время, что я стоял в коридоре, я увидел несколько чокнутых пташек, которым удалось попасть в корпус из дворика через скользящие двери из пуленепробиваемого стекла. Я выглянул во двор и увидел голую кирпичную стену, приблизительно в 18 футов высотой. У меня не было никакой возможности взобраться на нее без специальных приспособлений. Затем я увидел баскетбольное кольцо в восьми шагах от стены.

И я увидел свое спасение. Эти болваны оставили меня дожидаться старшую сестру, но в тот же момент подошел доктор. В кармане у него были ручки и стетоскоп, он читал диаграмму. Также огромная связка ключей болталась на его ремне.

— Простите, доктор. Я только что снаружи, оставил там свои сигареты. Можете вы пропустить меня в дворик, чтобы их забрать?

— Я не могу открывать двери. Для этого есть охрана, — пробормотал он.

— Я знаю. Но если вы откроете эту дверь, я выйду на минутку на охраняемую площадь и покурю, — я использовал все возможные техники убеждения, и они сработали. Он открыл дверь, я поблагодарил его. Когда он отвернулся, я бросился на верхушку баскетбольного кольца, стал на заднюю панель, наклонился так далеко, как смог, и прыгнул, зацепившись пальцами за край стены. Еще один дюйм, и я бы впечатался в стену и проломил череп. Я подбросил себя наверх и спрыгнул. Я был свободен.

Я поплелся вниз по тротуару и прошел почти два квартала, прежде чем остановиться и подумать о своих следующих действиях. За мной никто не приходил, и я сделал вывод, что они счастливы избавиться от меня, потому что я поднял такой шум. Затем я осмотрелся и понял, что я стою прямо перед дверями моего банка. Какая удача. Я мог взять кое-какие наличные и начать мое занимательное путешествие.

Я никогда не видел эту служащую лечебницы, которая в тот момент обналичивала чек в банке. Но она уставилась на меня, когда я шел к рабочему столу менеджера.

Он поднял глаза:

— Энтони Кидис! Какая радость! Чем могу помочь?

— Я случайно оказался по соседству и мне нужно немного денег. И, может, вы вызовете мне такси?

— С превеликим удовольствием, — сказал он. — Проходите, садитесь.

Он вызвал такси, я сказал ему, что мне нужна пара тысяч долларов, и все шло хорошо. Я сидел там, в центральной части банка, и думал «Алилуйя! Через 45 минут я поднимусь так же высоко, как самолет», когда внезапно мои радары начали подавать сигналы. Я поднял глаза и увидел тех же громил-ублюдков, которые пристали ко мне в коридоре лечебницы, они шли на меня из всех углов банка. Затем я выглянул в большое стеклянное окно и увидел полицейских, окруживших здание, и медсестер, санитаров и моего друга Гарольда, который работал в лечебнице.

Я поклялся себе, что этим парням придется погоняться за мной. Как только я выберусь на улицу, ни один из этих сосунков не схватит меня, включая и копов. Я запрыгну на крышу автобуса. Я захвачу машину. Я сяду в лодку. Я скроюсь в кустах.

Они не собирались хватать меня. Поэтому я спрыгнул со стула и принялся бежать через банк, снося все на своем пути. Я проскочил через дверь, которая вела в офисную часть банка, но как только я вошел в холл, другие охранники ринулись ко мне.

— Эй, сюда нельзя!

Я побежал в другую сторону, но еще больше парней двигались мне навстречу. Мне было некуда идти, поэтому я подумал «К черту» и пошел навстречу этим парням. Мне удалось сбить с ног несколько охранников и даже выбраться на улицу, но я сдался, когда один из охранников лечебницы блокировал меня и схватил с такой силой, что моя печень была готова выскочить через пятки. В тот момент я был маленькой слабой сукой.

— Легче, приятель, легче, — сказал я. — Почему это вас, ублюдков, так заботит? Позвольте мне просто уйти.

— Нет. Если уж ты выбрался из заключения, мы ответственны за все твои действия, — сказал он мне.

Он также рассказал мне о служащей лечебницы, которая увидела меня в банке и посчитала странным то, что я сидел здесь с менеджером, когда должен был быть в палате. Когда я вернулся из самовольной отлучки, все было так, будто я сбежал из тюрьмы, имелся мой словесный портрет, и все копы района искали меня.

Они надели на меня наручники, усадили в полицейскую машину и отвезли обратно в клинику, где я узнал, что меня посадили под 72 часовой арест, потому что Боб Форрест тревожился из-за нашего с ним разговора. Он позвонил Линди, и они вдолбили себе в голову, что я склонен к суициду, поэтому они попытались взять меня под присмотр. Лечебница могла бы проигнорировать их, но они, возможно, подумали, что им не нужен еще один случай вроде Курта Кобейна. Вся ситуация была довольно нелепой. Я никогда ни слова не говорил о том, чтобы покончить с собой. Я никогда не говорил, что у меня есть оружие. Все, что я сказал голосом гангстера Джимми Кэгни, так это «О, если бы у меня был пистолет, я бы прямо сейчас вышиб свои мозги из этого заведения». Лунатик Боб, затем Король Преувеличения, Слухов и Лжи, заставил круг замкнуться.