Паутина - [114]

— А с дзетой что делать станем?

— Вычеркивай Дзержинского, — решил Мефодий. — Ну его, этого бича революции. У нас есть дельта, присовокупим к ней зело необходимую нам 3, вот и выйдет Дзержинский.

— Пишу: зело. Только как букву-то начертать? А, вспомнил, как в «Повести» Змей писался! — Константин обмакнул перо в чернильницу и вывел крупно: S — эел… — А как станем писать О?

— Как омегу, нет, как омикрон! — решил старший.

— Так?

Мефодий склонился к листу и прочел: Бело.

— Зело борзо, — похвалил он младшего и не$7

— А землю как писать? Землю? — вскочил Константин.

— Какую землю: греческую или моравскую?

— Нашу, греческую?

— Нашу греческую пиши через дзету, — решил старший, — как Дзержинского. Нашу не сравнить с прочими. У нас в Греции все есть.

— Константин написал: Z — zемл… — и задумался: как написать Я? Вдруг понял, что в такой записи земля читается как дземля и, чтобы отличить славянскую 3 от греческой дзеты, пририсовал к концу нижней перекладины Z загогулину. Буква стала отдаленно похожей на старосибирскую 3.

— А как писать Я станем? Яблоки там, языки…

— Погоди, не спеши, — урезонил Мефодий. — Давай сперва с этой разберемся. А то заладил одно и то, егоза. Пиши: эта.

— Не буду, — уперся Константин, — пока с дзетой до конца не разберемся. Как зело писать, мы выяснили. Писать, как землю. А как писать жук? Как писать живете?

— Пиши жука, — быстро догадался Мефодий, припомнив, как Горынычи врагов жгли и писалось «сожигание огневым жжением». — Помнишь, как жук выглядит? У жука суть шесть лап. Вот пусть и станет называться буква сия живете, а писаться жуком.

Константин тоже припомнил древнесибирскую букву из «Повести» и начертал: Ж.

— Теперь пиши эту, — велел Мефодий. Младший не выдержал и запустил чернильницей в лоб старшему. Тот в ответ двинул в ухо. Снялись драться. Пыхтели, выдирая власа из бород и загривков друг друга…

Три дня братья не разговаривали. На четвертый — деваться-то некуда! — вернулись к азбуке.

— На чем мы остановились? — спросил Мефодий.

— На веревке, вервие простом, — сказал Константин, не желая повторить драки из-за эты.

Мефодий тоже драк не желал, потому смолчал, заглянул в греческую азбуку и велел писать тэту.

— Что?! — взревел не расслышавший младший (ухо после удара побаливало) и потянулся к чернильнице.

— Не-не-не! — замахал пухлой ладошкой старший и поскорее перекрестился. — Пиши: йота.

— Это какая же йота? Йота — иже еси на небесех (так братья перевели начало главной молитвы — молитвы Господней — на славянский язык) или йота — святыЙ Боже, святыЙ крепкий?

— Пиши йота — просто и.

— А как же иже? Как писать святыЙ? Как писать ибо, идол? Ибо иже — одна, святыЙ — другая, ипостась — третья разница!

— И-и-и! — тонко-тонко завопил Мефодий, да и двинул опять младшему в больное ухо.

Константин рухнул с табурета и разбил об пол второе ухо. Узрев кровь на братановых ушах, Мефодий испугался. Оборвал подол сутаны и принялся умело бинтовать башку младшего брата. Все-таки был он человек военный, знал, как с ранами обращаться.

Константин мычал и тряс головой. Мефодий решил, что зарок зароком, а больного лечить надобно, кликнул пробегавшего мимо монашка и велел принести амфору. Щедро налил в чашу и попотчевал братца. Приложился и сам. Константин полежал-полежал, не вынес постельного режима и вернулся к столу.

— Только больше не дерись, — предупредил он. — Как станем писать иже? Как йота?

— Йоту пиши, как у нас, греков, а иже — как две йоты.

Константин записал: И — иже, I — i.

Так в славянской азбуке возникло две буквы, означающие один и тот же звук И. Про ипостась Константин вспоминать не решился, опасаясь новых увечий.

Будущие просветители стали писать другие буквы: каппа, ламбда, ми — К, Л, М. Подобрали им славянские названия: К — како, Л — люди, М — мыслете. «Как люди мыслят, так и живут». Но нанести слова-примеры на лист не сумели, потому что пока не договорились, как писать Ю, Ы, С, Т.

С буквой ни сложностей не возникло.

— Наша буква! — порадовался Мефодий, и младший обозвал ее «наш». Записал так: N. Отчего перекладину буквы Н перекосило — неизвестно. Должно быть, от сотрясения мозга писаря. — Теперь пиши омикрон.

— Он? — спросил Константин, нарисовав кружок.

— Он самый, — подтвердил Мефодий, припомнив, что букву они уже употребили при записи слова-примера зело, и младший написал: О — он.

— Теперь пиши: пи, ро, сигма, тау…

— Константин вывел: П, Р, Т, а над буквой С задумался. Как писать? Принялся вспоминать, как эта буква выглядела в слове «повесть». Вспомнил и записал правильно: С — слово. Перечел написанное. Пропиталось: слобо.

— Ведай, брат, — сказал он твердо. — Букву В, вервие простое, станем писать бетою! Ведаешь, как пишу?

— Ведаю, — подтвердил брат, заглянув в лист. Записано было: В — веди. — А как же тогда бету писать будем?

— Пишем бету, а читаем: В — вервие простое. Опять спорить станешь?

— Да ладно, ладно. Но как станем писать «буквы»?

— Как берегинь в «Повести», — решил Константин. Хотел записать: Б — буквы, — но описался и не заметил, что вышло: Б — буки. П он обозвал покоем, а Т — твердо.

— Пиши ипсилон, — заглянул в греческую азбуку старший.