Паутина - [111]

Могучая держава развалилась стремительно. Оставшиеся без княжьего присмотра провинции стали жить наособицу. У всех нашлись свои, местные интересы. Одной из причин ослабления власти был поход княжьей дружины в Китай за шелками, предпринятый в 1122 году до Рождества Христова Китай был захвачен, полковник основал династию Чжоу, но динлинский князь потерял значительную часть элитного войска.

Пограничные под сотники, зная, что нет элитных отрядов, способных прийти и наказать за самовольство, почувствовали себя князьками и принялись устанавливать собственные порядки. Первым делом они прекратили отсылать налоги в столицу. Проезжие тракты, ведущие к Холмграду, поросли травой и малинником, потому что исчезли вереницы обозов с драгоценными металлами и минералами, продовольствием и мягкой рухлядью. Затем над дорогами сомкнулась тайга, и столица вымерла.

Опустели отрезанные друг от друга поселения. Большая часть жителей подалась к западным границам и растворилась в бескрайних просторах от Байкала до Черного моря. Одни ушли на запад, а другие смешались с тюрками, образовали средневековых уйгур и киргизов (уйгуры в старину звали себя «дин-ли»). Среди киргизов в начале IX века уже нашей эры высокий рост, белый цвет кожи, рыжий (светло-русый) цвет волос и зеленые (голубые) глаза настолько преобладали, что черные волосы считались нехорошим признаком. В людях с карими глазами единоплеменники усматривали потомков китайцев. Следы последних динлинов окончательно исчезли в конце III века до Рождества Христова.

Но азбука, вывезенная за пределы державы бесстрашными купцами и путешественниками, в чужих краях не пропала. Различные народы брали за основу то, что доставалось от более развитых соседей по планете, и приспосабливали к своим нуждам.

В 862 году от Рождества Христова моравский князь Ростислав отправил византийскому императору Михаилу III послов со слезной просьбой: «Пришли, базилевс, поскорее проповедника, способного рассказать о Христе на понятном детям моим языке. А то гады-немцы совсем достали со своими патер-мутер. Ни хрена не понять, а золота за службу просят немерено. Да еще жрут и пьют в три горла, прорвы ненасытные, а потом девок бесчестят.

И ежели ты, брат Миша, мне, Славке, не поможешь, то вскорости от Великоморавской державы один мор останется. Пожрут все псы ненасытные и спереди, и сзади, до костей и корней сгложут…»

— А где же эта Великоморавская держава находится? — капризно спросил император. — И настолько ли она велика, как вы мне про то толкуете? Где она есть, — тут базилевс заглянул в толковник, заботливо приготовленный ему придворными знатоками варварских обычаев прочих народов, — расположена еси?

Понять речь императора было трудно, тем более что и сам он не вполне понимал, о чем речь, когда мешал греческий язык с иностранными словами, писанными крупными греческими буквами. Но послы, люди в дипломатии весьма искушенные, враз разобрались и хором ответили:

— А между Альпами и Судетами есть еси! — и вытащили карту, которую захватили с собой на прием. Принялись дружно тыкать в нее пальцами. — Как раз насупротив Карпат.

— Ну, я бы не сказал, что держава ваша настолько уж велика, — успокоился Михаил, — и непохоже, что германцы вас совсем уж до костей обглодали. Чего у вас глодать-то?.. То-то же. Иначе я и сам был бы не прочь бысть… еси, — добавил он непонятное, но необходимое по славянскому этикету, как о том написали придворные мудрецы, слово. И призадумался: а по-каковски славины дети понимают слово Христово? Византийцы на весь свет славились своей хитромуд-ростью, но тут император решил не выпендриваться и спросил напрямик: — А на каком наречии должно есть еси речи вести, чтобы вы, собаки, их поняли?

— На чешском, — почесал затылок первый посол.

— На словацком, — одновременно заявил второй. Михаил понял, что с ними каши не сваришь. Чтобы прекратить прю, решил так:

— А пошлю-ка я не одного, а двух проповедников. Есть у меня такие на примете, вельми высокомудрые мужи бысть еси. Уж они-то вам доподлинно растолкуют, кто Бог на небеси есть еси, а кто — на земли.

И велел разыскать братьев Львовичей — Мефодия и Константина. Заглянул в плохо сделанный перевод на варварский язык и благословил посланцев Ростислава:

— Хлеб насушенный даст вам Боже днем!

…Братья Львовичи родились в Салуне. Так назывался византийский город, а вовсе даже не кабак на Диком Западе, где много пьют и метко стреляют друг в друга. Ныне Салунь известна как Салоники. Папенька братцев Лев имел высокую воинскую должность патриция.

Мефодий, старший из семи братьев, был человек крепкого здоровья и пошел по стопам отца. Состоял на военной службе, сделал карьеру и стал правителем княжества в Македонии, потому что знал славянский язык. Вокруг Салуни было много славянских поселений, и юный Фодя любил играть со славянской детворой в войнушку. Язык он был вынужден освоить, допрашивая пленных.

Константин был младшим из братьев, здоровье имел слабое, поэтому в войнушках чаще бывал пленным, чем покорителем, и славянский освоил в качестве языка, выбалтывая на допросах стратегические замыслы старшего. В салунской школе Костя пристрастился читать все подряд, даже глубокомысленнейше-го из отцов церкви Григория Богослова будто бы прочитал. Проверить его было некому, но на полях богословского текста действительно имелись многочисленные пометки «нота бене», сделанные нетвердой мальчишеской рукой. От двух буковок NB вся Византия пришла в изумление. Слух о даровитости Константина достиг столицы, Михаил III велел призвать юношу ко двору, чтобы стал он товарищем по учению сыну императора.