Паутина - [3]

Сержант усмехнулся: единомышленники. Изрядно попетлявшая уже тропа дезертирства не оставляла им другого выбора, как только идти по ней до конца. А он? Он просто сбрасывал с себя чужую шкуру, обретая истинное обличье.

Сержант прислонился спиной к дереву, прикрыл глаза. Он тоже изрядно устал, но у него хватало сил, чтобы идти, не сбавляя темпа.

Семен и Василий плелись, держась друг за друга. Казалось, разверзнись перед ними сейчас земля, и они не смогут отпрянуть от пропасти, и если и шли, то скорее подчиняясь инерции, чем воле. Подойдя к Павлу, оба надломились в коленях, упали на землю и с минуту лежали совершенно неподвижно, запаленно дыша.

— Думал, сердце выскочит, — нарушил молчание Семен.

Он посмотрел на Павла снизу вверх, и было в этом взгляде что-то собачье и в то же время шакалье: готовность мгновенно переменить собачью преданность на шакалью подлость.

Павел не обратил никакого внимания на реплику Семена. Он, наверное, не видел и не слышал его, думая о своем.

Василий сел на землю, вытер лицо рукавом шинели, потом снял шапку и какое-то время пристально смотрел на звездочку, глубоко втиснутую спереди в шапку.

— Оставь пока, — негромко бросил Павел. — Успеешь снять.

— Да я…, — смутился Василий. — А зачем она мне? — вдруг задиристо крикнул он и вскочил на ноги. — Плевать я теперь хотел на них и на тех, кто их носит!

— Но-но, — угрожающе заметил Семен. — Тише на поворотах.

Василий оторопело застыл с высоко поднятой шапкой в руке, а потом засмеялся мелким, захлебывающимся смешком. Смеясь, он снова сел на землю, теперь уже лицом к Семену.

— Дурной ты, разве я о нас? Они, почитай, были силком к нам приклеенные, а сейчас уже отскочили, как сухая болячка.

— Верно, генацвале, — белозубо улыбнулся Павел. — Ты хорошо сказал насчет сухой болячки. А звезду все же оставь пока — пригодится.

Семен вынул из кармана шинели газетный сверток. Сержант досадливо поморщился, но промолчал! Там оказались полбуханки солдатского хлеба, кусок вареного мяса и головка чеснока.

— Не могу уже, — виновато прокомментировал свои действия Семен. — Со вчерашнего ужина росинки маковой во рту не было, кишки аж звенят от голода.

— Давай, только быстрее, — неохотно выдавил из себя Павел. Ему тоже очень хотелось есть, но он ни за что не показал бы этого.

Еда отняла у них несколько минут. Павел молча пошел вперед. Метров через двести дорогу им преградила глубокая поросшая кустарником балка с довольно крутыми склонами. По дну ее протекал узенький ручеек прозрачной родниковой воды. Василий было ринулся к нему, чтобы утолить жажду, но Павел остановил его. Не хватало еще, чтобы возиться с больным: пить родниковую воду в запаленном состоянии — наверняка обрекать себя на простуду. Только минуты через две, когда Василий и Семен поостыли, Павел разрешил им приложиться к ручейку.

Подниматься по склону наверх было гораздо легче, чем спускаться на дно балки. Стало еще светлее. Теперь не верилось, что такой довольно редкий лес совсем недавно казался сплошной темной преградой. Наступление утра обострило чувство опасности. Говорили почти шепотом, шли, боязливо пригибаясь к земле и стараясь поменьше шуршать листьями, озирались. Теперь дезертиры предпочитали, чтобы лес был погуще и потемнее. От одной только мысли, что их могут настигнуть, у каждого мурашки пробегали по телу.

— Быстрее, быстрее! — свистящим злым шепотом подгонял своих сообщников Павел.

Иногда он оборачивался назад, они видели, какое тревожное у кавказца лицо, и это подталкивало их сильнее любых призывов поторопиться.

Миновали разреженный участок букового леса. Впереди замаячил темный контур вершины горы, за которой угадывался горный массив.

Наверху послышался нарастающий гул самолета. Летел он со стороны Главного Кавказского хребта. Павел предположил, что это бомбардировщик. Они постояли с запрокинутыми к небу лицами, но самолета так и не увидели — он пролетел где-то высоко за тучами, которыми по-прежнему было затянуто небо.

Павел подошел к раскидистому кизиловому кусту и поманил к себе пальцем остальных.

— Сидите здесь и ждите меня, — приказал он, когда они подошли. — Начинаются людные места, и нужна разведка. Уходите только в том случае, если услышите со стороны вон той горы выстрелы. Живым я им в руки не дамся, если напорюсь.

Павел посоветовал снять под кизиловым кустом мокрый слой листьев, наломать тонких ветвей и сделать себе подстилку. Они управились с этим делом минут за пять и легли рядом, как можно плотнее запахнув на себе шинели. Только тогда кавказец, попрощавшись коротко, пошел в направлении темневшей вдали горы. Раза два он оглянулся, ободряюще помахал оставшимся рукой. Они не спускали с. него глаз до тех пор, пока он не исчез из поля зрения.

— Черт его знает, — проворчал Семен, зябко кутаясь в поднятый воротник шинели, — куда он пошел и с чем придет.

— А придет ли? — быстро спросил Василий, искательно заглядывая в лицо приятеля. — Одному ему легче продержаться. Какие мы ему помощники в этом? — высказал он свое затаенное опасение.

— Не скажи, — не согласился Семен. — Без нас и наших автоматов он в три раза слабее. Ты об этом не кумекаешь?