Паутина чужих желаний - [57]

– Сошел, – не стал спорить он. – С тобой свихнуться – раз плюнуть.

– Думаешь, это заразно? – Я привстала на локте, заглянула ему в лицо.

– Думаю, тебе пора идти. – Впервые в жизни Вовка не выдержал мой взгляд и отвернулся.

– Ухожу. – Я натянула халат, обернулась на торопливо одевающегося Козырева, сказала: – Через час жди меня у машины.

– Куда едем? Опять по магазинам? – Он не смотрел в мою сторону, но в голосе явно слышалось раздражение.

– В интернат едем, на мальчика посмотреть.

Не дожидаясь ответа, я вышла из Вовкиной комнаты.

В моей опочивальне со вчерашнего дня ровным счетом ничего не изменилось: паутина с потолка никуда не делась, поднос с пустой бутылкой и остатками утки выглядел непрезентабельно и тоскливо. Признаюсь, в ванную я заходила с некоторой опаской. Но ванная была в порядке, о вчерашнем происшествии напоминала лишь валяющаяся на полу банка с солью. Я подняла банку, поставила на полочку и после небольших колебаний приняла душ. Сегодня я чувствовала себя многим лучше, чем вчера. Может, из-за принятого накануне решения, а может, просто оттого, что впервые нормально выспалась. И голова почти не болит…

Ярко-алая капля упала на белоснежный кафель. Красное на белом – это всегда эффектно. Следом упала еще одна и еще… Я провела рукой по лицу, ладонь тоже окрасилась красным. Это из носа, что ли? Так и есть. С какого такого перепугу? Никогда раньше у меня не шла носом кровь, ну разве что в далеком детстве после кулачных боев, но тогда этому имелось рациональное объяснение, а сейчас что?

Чтобы остановить кровотечение, мне пришлось испортить полотенце, ничего более подходящего в ванной не нашлось. Прижимая полотенце к хлюпающему носу, я улеглась на кровать, уставилась на паутину.

Что-то не складывается моя новая жизнь. Вроде бы все у меня теперь есть: и дом, и деньги, и друг детства Вовка Козырев, а счастья нет. И здоровья, чего уж там. С каждым днем мне все хреновее и хреновее. Как сказала бы моя маменька, то понос, то золотуха. Видать, и в самом деле я непутевая, все-то у меня не так, как у людей.

Кровотечение остановилось быстро, я толком и не успела пострадать из-за своей непутевости. Да и чего страдать?! Вот сейчас натяну что-нибудь из дизайнерских вещичек, вчера прикупленных, сбрызнусь дорогими духами, нарисую лицо – и можно в путь!

На выбор одежек и рисование лица ушло полчаса, и, надо признать, результатами я осталась довольна. Фигура моя нынешняя была, конечно, не такой аппетитной, как прежняя, но в мальчишеской хрупкости тоже имелся свой шарм. И лицо мое новое теперь не казалось таким уж блекло-серым, и даже подведенные глаза приобрели вдруг загадочную глубину и сияние. С волосами бы еще что-нибудь сделать, постричь и перекрасить, но это чуть позже, сейчас времени нет, Вовка и так, наверное, уже заждался.

Я бежала к машине, когда меня окликнули. Лешик стоял на углу дома и рассматривал меня с таким пристальным вниманием, словно видел впервые в жизни.

– Ева, это ты? – В голосе его слышалось удивление пополам с восхищением. Это он мною восхищается, что ли?

– Я. – Я приветственно взмахнула сумочкой, кокетливо притопнув обутой в изящный сапожок ногой. – А ты что здесь делаешь, Лешик?

– Ты какая-то не такая. – Вместо ответа он подошел поближе и уставился на меня не мигая.

– Я такая, Лешик, просто немножко усовершенствованная.

– Тебе идет.

– Что именно?

– Все тебе идет. Ты изменилась сильно за последнее время.

– Ну, побывал бы ты в моей шкуре, тоже изменился бы. – Я нетерпеливо посмотрела на часы. – Леш, мне некогда сейчас, тороплюсь.

– А я специально шел, чтобы с тобой поговорить, – Лешик широко улыбнулся, – но если ты торопишься, то, может, отложим?

– Давай. – Из припаркованного на дорожке «мерса» вышел Козырев, помахал мне рукой. – До вечера, хорошо?

Лешик перевел взгляд с меня на Вовку, и, как мне показалось, нехотя кивнул.

– До вечера, Ева. Буду ждать. – В голосе его слышалось что-то такое странное: не то разочарование, не то злость. Ну да недосуг мне сейчас разбираться в нюансах, у меня своих забот полон рот.

Затылком чувствуя пристальный взгляд Лешика, я поспешила к машине и напоролась на не менее пристальный взгляд Вовки.

– А это еще что за хлыщ? – спросил он, включая зажигание.

– Это не хлыщ, а мой друг детства.

– Ева, я твой друг детства, – напомнил Вовка.

– Ты мой друг детства, а он ее, – сказала я, понизив голос. – Поговорить со мной хотел.

– А ты что?

– Я сказала, что вечером поговорим. Я ж занята сейчас, правильно?

– Угу. – Вовка кивнул, не глядя в мою сторону, и спросил уже совсем другим, деловым тоном: – Ну что, не передумала?

– Нет, – я покачала головой, – а ты дорогу знаешь?

Вовка, казалось, знал все на свете. На подступах к интернату он закурил сигарету и спросил:

– Уже решила, как будешь действовать?

– Нет. – Я пожала плечами. – Наверное, придется импровизировать. Скажу, что на больничном после травмы, про амнезию наплету. Попрошу о встрече с мальчиком.

– Про амнезию – это лишнее. – Вовка нахмурился. – Откуда ж тебе с амнезией знать про мальчика?

– А я скажу, что у меня частичные провалы памяти, кое-что помню, а что-то забыла напрочь. Так ведь тоже случается, как думаешь?