Паутина чужих желаний - [23]

Хромой оставил нас с Раей в комнате, своими размерами больше напоминающей зал ожидания, чем жилое помещение. Высоченные потолки, огромные окна, шелковые ковры, изящная мебель и все те же картины на стенах.

Ждать долго нам не пришлось, буквально через минуту хромой вкатил в комнату инвалидное кресло, в котором сидел старик. Лицо, больше похожее на обтянутый кожей череп, абсолютно лысая голова, деформированные артритом руки поверх клетчатого шерстяного пледа. Да, похоже, моего опекуна впору самого опекать…

– Добрый день, дамы. – А голос у него оказался неожиданно приятный, с хрипотцой, и совсем не стариковский. И взгляд необычный… гипнотизирующий. Пожалуй, поторопилась я списывать старикашку со счетов, такой сам кого хочешь спишет и глазом не моргнет.

– Здравствуйте, Яков Романович. – Рая шагнула ему навстречу.

– Раиса Ивановна, вы, как всегда, великолепны! – Тонкие губы растянулись в улыбке. – Припал бы к ручке, да, видите, не могу, обстоятельства сильнее нас. – Старик поддернул вверх край пледа, и из-под веселой шотландской клетки показался гипс. – Все никак не заживет, – посетовал он. – Раньше заживало как на собаке, а теперь, поди ж ты…

– Да какие ваши годы, Яков Романович! Не может быть, чтобы такой человек, как вы, и не поправился. – Рая, улыбнувшись, деликатно коснулась моего рукава. – А я вот к вам Евочку привезла, как вы и просили. Не смогла уговорить ее остаться в больнице…

– Здрасьте, – сказала я и изобразила книксен.

Кустистые брови моего опекуна удивленно поползли вверх. Кажется, с книксеном я переборщила. Или нужно было не книксен, а глубокий реверанс? Черт их разберет, этих олигархов.

– Рад видеть тебя в здравии, девочка. – Яков Романович жестом пригласил нас присесть на хлипкий с виду антикварный диванчик, а сам расположился напротив.

Теперь нас с ним разделял только круглый, инкрустированный перламутром столик. Не успели мы с Раей опомниться, как на нем оказалось угощение: кофе, шоколадные конфеты и невиданной красоты пирожные на кружевных бумажных салфеточках. Вообще-то я предпочитаю чай, но о моих вкусах никто не спрашивал.

Пока длилась кофейная церемония, Рая и Яков Романович вели светскую беседу, а я налегала на пирожные и диву давалась той легкости и даже изяществу, с которыми моя экономка справлялась с этой нелегкой задачей. Даже странно, что с первого взгляда Рая показалась мне простоватой, сейчас она выглядела… органично. От былой робости не осталось и следа. К чести моего опекуна, вел он себя очень обходительно, ни словом, ни делом не дал понять, что общается с человеком, стоящим многими ступеньками ниже его на социальной лестнице. Может, не такой уж он и страшный, этот Яков Романович? С виду вот милейший человек.

– Значит, ты ничего не помнишь, Ева? – спросил он вдруг, и от неожиданности я едва не подавилась пирожным.

– Нет, – соврала я, откашлявшись, – у меня амнезия.

– Да, амнезия, – он на секунду замолчал, а потом добавил: – Представь себе, моя маленькая принцесса, я уже встречался с проявлениями этой загадочной болезни.

Может, он амнезию с маразмом путает? Хотя на маразматика этот человек совсем не похож. Он похож… на крестного отца – вот на кого! У меня в опекунах мафиози, допрыгалась…

– Раиса Ивановна, вы ей что-нибудь рассказывали? – Старик перевел взгляд на мгновенно напрягшуюся Раю.

– Нет. – Та покачала головой, отставила чашку с недопитым кофе. – Я подумала, что вы захотите сами.

– Как я люблю общаться с умными женщинами, – Яков Романович мечтательно улыбнулся, – плохо только, что в моем окружении их не так много, как хотелось бы. – И тут же безо всякого перехода: – Ева, я был лучшим другом твоего покойного отца, поэтому незадолго до своей кончины он попросил меня об одолжении.

Я не стала выяснять, о чем мог попросить его господин Ставинский, лишь нетерпеливо поерзала на неудобном диванчике.

– Сколько тебе лет? – неожиданно спросил мой опекун.

– Двадцать три, – отрапортовала я и поспешно добавила: – Мне так сказали, что двадцать три.

– Двадцать три, – Яков Романович кивнул, – значит, нам с тобой осталось подождать еще четыре года.

– Чего подождать? – не удержалась я.

– Пока ты сможешь принять бразды правления компанией, которую основал твой отец.

– А сейчас у кого эти бразды?

Он усмехнулся.

– А сейчас бразды, а также право распоряжаться всем твоим имуществом находятся у меня. Когда тебе исполнится двадцать семь лет, я сниму со своих стариковских плеч это тяжкое бремя, и ты станешь полновластной наследницей.

Вот оно как выходит. Получается, я кто-то вроде свадебного генерала: титул имею красивый, а на самом деле – пустое место. По крайней мере, еще четыре года.

– Можно вопрос? – Я решила внести ясность в ситуацию, потому что больше не хотела неожиданностей.

– Сколько угодно вопросов, девочка. Я затем тебя и позвал, чтобы ты могла их задать.

– Кто сейчас официально является наследником моего отца.

– Я. – Старик пожал костлявыми плечами. – Юридически все принадлежит мне.

– А я, значит, у вас вроде приживалки? – поинтересовалась я, не обращая внимания на возмущенный вздох Раи. – Вы меня из милости содержите?