Паутина Белого Паука - [7]

Поразительная красота и пугающая. Такова красота хищного зверя — ты видишь ее и воспринимаешь еще более остро, когда осознаешь, что между тобой и хищником нет спасительных прутьев решетки.

Ева едва дышала, захваченная этой страшной красотой. Захвачена настолько, что на какое-то время лишилась дара речи и способности соображать.

Свой взгляд, будто примагниченный к незнакомцу, она с почти физическим сопротивлением перевела ниже — с его лица на собственные ноги. Они лежали на подушке, взятой, похоже, из комнаты Алисы. Ногти на пальцах блестели влажным блеском, ровные и аккуратные настолько, что она их с трудом узнавала.

В педикюре Ева не разбиралась, а позволять кому-то их обработать страшно стеснялась.

— Ты недостаточно ухаживаешь за своими ноготками, — произнес незнакомец голосом глубоким, с богатыми переливами, от которого у нее забегали мурашки по коже.

В руке у мужчины она вдруг увидела кисточку от лака для ногтей.

«Он, что, делал мне педикюр, пока я валялась в отключке после нападения вампира? — подивилась девушка абсурдной реальности. — И где тот вампир?»

Она окинула комнату быстрым взглядом. Никого.

Вспомнила, как холодные руки душили ее в прихожей — ладонь сама собой легла на шею. Почувствовала легкий дискомфорт: кожа казалась чувствительней, и было немного неприятно глотать, но не более.

«Разве я не умерла?»

Она еще не забыла то мерзкое ощущение от нехватки кислорода, когда носоглотка горит от непереносимого давления, а из тела утекают все силы и сама жизнь.

Помнила Ева и голос, как по ту сторону двери кто-то требовал пригласить его. И она, кажется, все же пригласила.

— Ты вампир?

Теплая рука мягко, почти невесомо обхватила ее левую стопу, вызвав рефлекторное желание отдернуть ногу, пальцы пробежались по пятке в намеке на поддразнивание. Он дунул, склонившись над ее мизинцем и, подняв взгляд к растерянному лицу, широко улыбнулся. Показались кончики клыков.

У Евы испуганно дрогнуло сердце. Вот тебе и ответ.

Облизнув сухие губы, она снова спросила:

— А тот, другой вампир… ты его прогнал? — получилось неуверенно, почти жалобно. Ненормальный вампир пугал ее даже больше того, что напал.

— Прогнал, — едва заметно пожал плечами ее собеседник и вдруг прильнул щекой к ее стопе, не отрывая пристального, будто звериного, взгляда.

Жутко.

Его дыхание опалило ей кожу, проникло в кровь и, словно жидкий огонь, разлилось по венам.

Ева судорожно выдохнула и потянула ноги прочь от него. Мышцы спины мгновенно воспротивились попытке пошевелиться, хотя для избитой девушка чувствовала себя не так уж и плохо.

— Ты храбро защищала свою жизнь, — произнес вампир вкрадчивым, интимным шепотом. Таким голосом шепчут непристойности в постели, а не напоминают об отчаянной попытке выжить. — Сумела ранить Филиппа. Умница.

«Филипп? Тот, напавший на меня. Филипп, значит?»

— Почему он хотел меня убить? — окреп голос Евы. Узнав имя того, кто приходил за ее жизнью, она словно обрела почву под ногами. Этот странный вампир, казалось, был настроен дружелюбно, и Ева собралась с духом, уняв страх.

— Он, что, сумасшедший? — процедила она с надрывом, так и не дождавшись ответа.

— Да, — неподвижное лицо Измаила просветлело, и даже мертвые глаза наполнились неким странным удовольствием. — Именно, — кивнул он. — Филипп безумен. Он посмел обидеть мою девочку, — голос его стал низким и ласкающим. Ева отодвинулась от него еще больше.

Вампир поднялся, и, казалось, сама тьма шлейфом двинулась вслед за ним. Это красивое неживое лицо приблизилось к Еве, и она разглядела, что волосы его цвета красного дерева, но такого темного, тяжелого оттенка, что напоминали запекшуюся кровь — почти черные, но лишь почти. Они едва достигали плеча, мягкие и послушные, иначе у него не получилось бы так гладко зачесать их и уложить.

От его близости пульс живой птицей трепетал в горле девушки, но от красоты или от страха — она не знала. Он улыбался улыбкой блаженного или конченого психа, и прямо в эту улыбку Ева выдохнула:

— Я не твоя девочка.

Грубые слова она произнесла с легким придыханием, не уверенная, переживет ли ночь. Этот странный вампир прогнал ее убийцу и сам пока не позволил себе и намека на угрозу.

— В этот раз ты будешь младше меня, — сказал он и сказал так, будто эта фраза имела совершенно обыденный смысл. — Поэтому ты моя девочка.

«Господи, — мысленно взмолилась Ева, — помоги мне выбраться живой и невредимой. Что этому психопату от меня надо?»

— Как твое имя? — все, что пришло ей в голову. Ева боялась молчать, боялась позволить чужой ненормальной логике прийти к чему-то страшному для нее.

Вампир склонился к ее лицу и нежно потерся о щеку. Ева застыла, не смея сделать и вздоха.

— Измаил.

— Измаил, — прошептала она, — зачем ты здесь?

— Быть с тобой, — его щека была по-прежнему прижата к ее, и волосы его пахли мандаринами и зимой. Чудной запах для вампира.

— Почему я? — голос Евы дрогнул. Новогодний аромат напомнил ей о чем-то нормальном и безопасном, и мысль о собственном положении заставила глаза заслезиться. — Что вам от меня надо?

Измаил приподнялся — совсем чуть-чуть — так, чтобы видеть ее лицо и ее слезы. Он находил в этом трогательное очарование.