Пауки - [27]

— Но разве это честно? Это значит преуспевать за чужой счет! — недоумевает газда Йово.

— Это уж дело другое… Конечно, они никакими средствами не брезгают. Да кто в жизни брезгает средствами, если они приводят к цели?

— Простите, дорогой коллега, но благородная цель требует благородных средств… Мораль должна царить над всем и всегда…

— Мораль? — перебил его адвокат Илии. — Красивое слово, и только!

— Конечно, мораль, мой дорогой доктор, — подтвердил газда Йово и потянулся за газетами. — Прошу вас, послушайте, — он стал читать о людях, пострадавших от гонений. — Наконец, двое учителей были приговорены мадьярским судом к нескольким месяцам тюремного заключения только за то, что они патриоты, — взволнованно подчеркнул газда Йово, — и я не могу понять, как можно это оправдывать?.. Представьте себе, каково этим бедным учителям! Подумайте, доктор, об их несчастных семьях, о детях… волосы встают дыбом… а вы еще оправдываете мадьяр?

— Я? — удивленно переспросил доктор. — Простите, я их просто понимаю… — Склонив голову, он прикусил кончик языка и, улыбнувшись собравшимся, указал украдкой глазами на газду Йово. — То, что мадьяры делают со словаками, — продолжал он, — делают и другие, когда им это выгодно… Возьмите хотя бы Хорватию! Что там вытворяют так называемые мадьяроны!

— Это великое несчастье! — перебил его газда. — Кто станет спорить? Во всей Хорватии не найдется ни одного серба или хорвата, который решился бы среди бела дня убить тирана и освободить свой народ… Трусы мы.

— Бросьте политику, — вмешался адвокат Петра, — давайте лучше составим партию в преферанс!

— Да и пора бы, — заметил один из игроков с другого стола, — впрочем, дружище Йово не напрасно волнуется… я следил за вашей беседой.

— Перестань ты, ей-богу! — перебил его партнер. — Смотри лучше в карты, а то опять ошибешься… Не занимайся пустяками!

…Дело Илии слушалось в девять часов утра. Адвокату Петра пришлось уступить, ибо свидетели Илии подтвердили, что корова принадлежит ему. Суд постановил возвратить корову Илии, а расходы взыскать с Петра. Расходы большие; адвокаты, чтобы раз навсегда образумить сутяг, — так они заявили на суде, — потребовали вознаграждения за потраченное время и проездные за сорок километров, всего сто шестьдесят крон.

— Ровно сорок талеров! — подсчитал Войкан, выйдя из суда, и, раздумывая об огромных расходах, обратился к Петру: — Здорово тебя тарарахнуло; примирил нас закон!

— Ты еще расплатишься за все это, — криво улыбаясь и едва сдерживая гнев, ответил Петр. — Расплатишься, не беспокойся!..

— Ну и конфискуй, конфискуй и за одно, и за другое! — подзуживает его Войкан. — И главное, мог бы… да черт не дает!.. Лучше отдать адвокатам… Ощиплют они нас как миленьких!.. Конфискуй!

— Не бойся, найдется что взять! Не оставлю и уголька в очаге… А овцы чьи, а?

— Ха, ха, ха, овцы! Фьють!.. Овцы проданы, брат, еще нынче за ними придут; лучше, говорю, держать денежки в собственном кармане, чем дожидаться экзекутора, да и опять же, знаешь, овец задрать мог бы и волк… Ха, ха! Можешь еще взять вола, которого ты же дал мне на время, конфискуй и его!

— А дом, землю, луга? — распаляясь все больше и больше, перечислил Петр.

— И это фьють! — ответил Войкан. — Знаешь, в чьих все это руках? В руках газды Йово, голубчик, как и ты со всем своим добром… Мы с тобой, братец, два сапога пара!..

Илия на радостях вопреки обыкновению завернул в корчму, заказал пол-литра вина и, наполнив стакан, предложил выпить вошедшему в эту минуту брату.

Но Петр наотрез отказался:

— Не могу! — и не принял стакана.

— А я бы выпил из твоих рук и отраву, — заметил Илия, — ведь мы же с тобою все-таки братья!

Петр заказал себе целый литр и уселся в сторонке.

— Чего ты злишься? — снова начал Илия. — Ты же знал, что корова моя, зачем было угонять… Могли бы по-братски…

— Ничего, голубчик, знаю я цену тебе и твоим медовым речам. Какие мы братья? Ты для меня хуже любого врага…

— Перестань! Хорошо, будь по-твоему… Есть тут доля и моей вины, верно, но к чему зря платить адвокатам…

— Не беспокойся, голубчик… не на дурака напал… Да и как бы адвокаты без нас существовали. Брось, найдется еще для них работенка…

— Поступай как знаешь, но своего я не уступлю! — выпалил Илия. — Не уступлю ни пары!

— Ха, понятно, потому-то давеча и разливался медовыми речами… Спасибо тебе, брат! Нужны тебе деньги, а? — Петр поднялся из-за стола.

— На мое заришься! — сказал Илия и, заплатив по счету, вышел из корчмы.

Петр назло Илии не пожелал платить присужденные издержки, но Илия тоже не пошел на уступки. Тщетно Раде пытался их помирить, предлагал даже сойтись на половине, лишь бы водворить мир, отец не хотел об этом и слышать и требовал, чтоб все было по закону, а Петр со своей стороны заявлял:

— По закону хочешь? Отлично, потягаемся! Знаю, что и мне не поздоровится, но ведь и тебе не оседлать закон… Пускай жиреют адвокаты, нынче урожайный год!

Вся осень прошла в тяжбах между братьями и Войканом. Когда отец уходил в город, у Раде разрывалось сердце. В такие дни приходилось работать и за отца, но что проку, если Раде знал, к чему все это приведет. Будь его воля, Раде поступил бы совсем по-иному, но разве он смеет перечить отцу? Пока Илия жив, он всему голова и делает как хочет.