Паучиха. Личное дело майора Самоваровой - [115]
Перед тем как две недели назад покинуть дом, она засыпала труп двумя пачками соли, тем не менее тело успело сильно разложиться.
Даже сквозь три слоя масок в ноздри бил нестерпимо-удушающий запах.
С каждым взмахом топора где-то, на заднем плане сознания, как на ускоренной перемотке, мелькали кадры из жизни, беря начало с того самого дня, когда тварь ее предала. На твари был ситцевый, цветастый, пропитанный табаком и духами халат, а ее сочные губы дрожали, шепча утешительные слова. Тварь, так же, как она сейчас, старалась не дышать носом, спасаясь от нестерпимой вони, пропитавшей квартиру.
Образ твари расслоился и трансформировался в детдомовских девок, с остервенением избивавших ее в вонючем, пропахшем мочой и месячными туалете — за то, что молодая воспитательница-отщепенка принесла ей в больничку пломбир.
— Так-то! Так-то! — орала что есть мочи Инфанта.
В ярко-розовом морщинистом рту заведующей мелькнул золотой зуб, худющий, с проплешиной, учитель физкультуры, заставляя бежать кросс, больно толкнул в спину, училка математики, старая грымза с пучком седых волос, вызвала к доске и, под злобный смех класса, издевалась над ней.
И голод…
Почти всегда головокружительный голод…
Сливаясь с басами, ревущими из динамика, затрещали машинки ткацкой фабрики, загоготали размалеванные рты пэтэушниц в платочках, передававших друг другу по кругу бутылку дешевого портвейна.
Их лица превратились в клоунские маски, а маски, внезапно сорвавшись, обнажили спрятанные под ними мужские ряхи.
Взявшись за руки, потные, грубые, пьяные, невыносимо чужие мужчины, выкрикивая сальности, водили вокруг нее хоровод.
Кошельки в их карманах были тугими, а члены в штанах нетерпеливыми или вялыми.
Особо голосил тот, который лишил ее девственности и заразил гонореей — «золотой» мальчик-студент, сын дипломата, который вместе с другом подснял ее с подружкой на дороге. Инфанта вытащила изо рта налипшую на губу маску.
Бетонный потолок озарил всполох салюта, хоровод исчез, и в центре круга появился разодетый, как браток из начала девяностых, бизнесмен Заплечный. На нем был малиновый пиджак, на груди — тяжелая золотая цепь с внушительного размера крестом.
В глазах Юрия Александровича застыл животный страх.
Бросив на асфальт ее трудовую книжку и угрожая ей разоблачением, он исчез.
Замелькали съемные, с зияющими голодной пустотой холодильниками и разводами на потолках хаты; квартирные хозяйки — недавно схоронившие бабку или родителей — занудные семейные матроны, и снова мужчины — глупые, падкие на лесть. Живущие одним днем щедрые блатные, нагловатые менты, чистенькие менеджеры, случайные лошки.
Каждый, стараясь перещеголять предыдущего, выкрикивал о себе что-то душевное и жалобное.
Их образы слились в один — тучный, облаченный в расшитую золотом рясу.
Бородатый моложавый батюшка изрек сластолюбивым, кроваво-красным ртом: «Сила твоя дьявола. Терпи. Молчи. Молись. Исповедуйся».
И вновь закружился хоровод — Виолетка, Петя, Максим, Игорь Петрович, деканша.
Из шеи деканши выпирал огромный зоб, а на груди болталась веревочная петля.
— Я задыхаюсь, помоги! — протягивала она измазанные землей руки.
— Кыш! — притопнула ногой Инфанта.
Когда все, кроме деканши, исчезли, появилась все еще красивая, похожая на возрастную итальянскую актрису, тварь. Она подкралась к деканше сзади и дернула веревку за свисающий с шеи конец.
Когда диск заиграл по третьему кругу, под ногами Инфанты успело образовалось сплошное кровавое месиво, размазанное по толстой рулонной пленке.
Настало время огня.
Инфанта поднялась в каморку Жаруа.
На стуле, стоявшем возле узкой кровати, сколоченной кем-то из строителей, делавших хозяйке ремонт, висели брюки пса, на гвоздике за дверью — его единственная черная дырявая куртка, в которой она подобрала его на вокзале.
Напялив на себя штаны и куртку, Инфанта спустилась вниз.
В одном из кухонных шкафчиков отыскалась бутылка коньяка.
Выпив залпом полстакана и подвязав бечевкой спадающие штаны, она вышла на участок.
Дров в небольшом сарайчике, прошедшей весной сколоченном псом на дальнем конце участка, оказалось в достатке.
Разложенные в аккуратные рядочки, они, к счастью, не отсырели.
Мужик, чей участок располагался за общим забором, жил в городе и заезжал в коттедж только на длинные выходные — на майские или новогодние праздники.
Дождавшись, пока поленья в чугунке под чаном как следуют разгорятся, Инфанта вернулась в дом.
Надела резиновые хозяйственные перчатки и, засунув несколько мешков для мусора один в другой, отправилась в подвал за первой партией останков.
Время летело незаметно.
К вечеру на улице ощутимо похолодало.
Ноябрьский колючий ветер сурово дышал зимой. Немые свидетели — сосны склонили головы и глядели не то осуждающе, не то с состраданием.
Размер чугунка оказался удручающе мал.
Недолго думая, Инфанта вывалила содержимое мешка в пустой чан и обложила останки поленьями и щепой.
Сжигать надо было понемногу, иначе соседи учуют специфический запах.
Когда первая партия разгорелась, Инфанта, успев изрядно промерзнуть, вернулась в дом за коньяком.
Закинув вторую партию, вышла за калитку.
Варвара Сергеевна Самоварова – красавица с ноябрьским снегом в волосах, богиня кошек и голубей – списанный из органов следователь. В недавнем прошлом Самоварова пережила профессиональное поражение, стоившее ей успешной карьеры в полиции и закончившееся для нее тяжелой болезнью. В процессе долгого выздоровления к Варваре Сергеевне приходит необычный дар – через свои сны она способна нащупывать ниточки для раскрытия, казалось бы, безнадежных преступлений. Два города – Москва и Санкт-Петербург. Две женщины, не знающие друг друга, но крепко связанные одним загадочным убийством.
В романе «Картонные стены» мы вновь встречаемся с бывшим следователем Варварой Самоваровой, которая, вооружившись не только обычными для ее профессии приемами, но интуицией и даже сновидениями, приватно решает головоломную задачу: ищет бесследно исчезнувшую молодую женщину, жену и мать, о жизни которой, как выясняется, мало что знают муж и даже близкая подруга. Полина Елизарова по-новому открывает нам мир богатых особняков и высоких заборов. Он оказывается вовсе не пошлым и искусственным, его населяют реальные люди со своими приязнями и фобиями, страхами и душевной болью.
Какую цену вы готовы заплатить за счастье? И что для вас означает это понятие: привычный набор муж/дети/достаток? Или обжигающую страсть? И как жить после того, как пожар чувств потухнет? Героини романа Полины Елизаровой «Бабы» невероятным образом связаны между собой не только общностью женских судеб, но и чувствами – раскрывшимися и потаенными, забытыми и жгучими до слез. Но слез их мы не видим, а, захваченные необычным сюжетом, наблюдаем малейшие движения души, вместе с ними видим пророческие сны и явственно слышим их негромкие голоса.
Трем главным героиням, которых зовут Вера, Надежда и Любовь, немного за сорок. В декорациях современной Москвы они беседуют о любви, ушедшей молодости, сексе, выросших детях, виртуальной реальности и о многом другом – о том, чем живут наши современницы. Их объединяют не только «не проговоренные» с близкими, типичные для нашего века проблемы, но и странная любовь к набирающему в городе популярность аргентинскому танго.
Он следовал за ней, потому что хотел обладать. Она поверила ему, потому что хотела острых ощущений. Есть поговорка, что любопытство может убить… но Валериэн Кимбл начинает понимать, что его удовлетворение может стать еще хуже. Четырнадцатилетняя Валериэн живет в эпоху, когда мерзавцы и плохие парни изображаются как романтический идеал, а герои устарели и скучны. Поэтому, когда Гэвин Мекоцци, гениальный, но странный парень-одиночка из ее школы, начинает проявлять к ней интерес после случайной встречи в зоомагазине, Вэл заинтригована.
Антон отправляется с университетскими друзьями в автопутешествие. Они выезжают в ночь, чтоб не стоять длинную очередь на границе. Их путь лежит через горы. В дороге разыгрывается любовная драма. Вспыльчивая Евгения покидает машину и скрывается в лесу, коварно утопающем в зловещем тумане. Ребята отправляются на поиски, но что они знают про таинственный перевал? Оказывается этот лес хранит свои страшные тайны прошлого. Порой его кровавые картины оживают и открывают страннику свои ужасные лики…
Нет писателя более экстремального, извращенного и грубого, чем Эдвард Ли. Его мир — это мир психопатов-насильников-реднеков, демонов, одержимых сексом, и инопланетян, крадущих сперму. Приготовьтесь, король сплаттерпанка гарантированно шокирует, оскорбит и заставит вас смеяться, пока вас не стошнит…
Глубокий тыл во время Великой Отечественной войны. "Коктейль Молотова", изготовленный пареньком для фронта, может обернуться ГУЛАГом для его отца. Или преследовать в поколениях. И в современном мире внук, стоя над гробом деда, пытается постичь смысл перекрещенных молота и серпа – тоже своего рода крестное знамение. "Сжечь за собой мосты" – значит отрезать себе всякую возможность к отступлению. А в случае поджога моста впереди себя – значит действительно видеть выход, но сознательно лишить себя возможности им воспользоваться…
«Если тебе предложат нечто совершенно непотребное, точно выходящее за рамки общественной морали, да настолько откровенно, что станет стыдно рассказать даже самой близкой подруге, то в котором часу ты согласишься?». Вот и героиня не имела ни шанса устоять перед личными демонами, толкающими ее с головой в водоворот страсти и похоти. Девушка желала познать себя и свою сексуальность, давно утерянную в скучном браке, а осознав, с какой легкостью принимает приглашение малознакомого мужчины, окончательно уверовала в свое превосходство перед обществом – людьми, чьи страхи не дают им наслаждаться жизнью в полной мере.
Мрачный рассказ о человеке, попавшем в лапы ужасной системы. Проходя по её конвейеру, он узнает очень важное о себе, о человечестве, о мирах и о самой системе.