Патруль джиннов на Фиолетовой ветке - [43]

Ма возвращается в дом. Она садится рядом с Руну-Диди, берет маленький шарик атты[39] и сплющивает его в роти. Диди заправляет край маминого сари за нижнюю юбку, потому что он оказался слишком близко к огню плитки.

– Что случилось, Ма? – спрашивает Диди.

Только теперь я замечаю, что глаза у Ма полны слез. Может, она знает о деньгах, которые я украл из тюбика из-под «Парашюта». Мне хочется вытошниться, а еще сделать дело № 2.

Я подкрадываюсь к Ма.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Ты, – говорит Ма, хватая меня за запястье. – Ну когда ты уже прекратишь везде шляться? Люди подумают, что о тебе некому позаботиться.

Чачи из маминой сети в басти, должно быть, увидели меня в чайной Дуттарама и рассказали ей. Я пытаюсь освободить руку. Она отпускает меня и шлепает себя по лбу.

– О Бхагван, за что нам эти испытания? – говорит она.

Я молчу, потому что она говорит с Богом, а не со мной, а у Бога есть дела поважнее, чем отвечать на ее вопросы.

– Ма, да расскажи нам, что случилось, – говорит Руну-Диди.

– Аанчал, – говорит Ма, – Аанчал пропала.

– Кто это? – спрашиваю я, но уже догадался, что Аанчал – бордельная леди. Должно быть, об этом Шанти-Чачи только что рассказывала Ма и Папе.

– В субботу Аанчал вышла из дома и до сих пор не вернулась, – говорит Ма. – Ее нет дома уже три ночи – сегодня будет четыре.

Руну-Диди убирает дал с огня.

– Ты же не разговариваешь с мальчиками, да? – спрашивает Ма у Диди, а та выглядит такой смущенной, что даже ответить не может.

– У этой Аанчал, у нее есть парень, – говорит Ма, и затем рявкает на меня: – Джай, иди на улицу.

– Мне нужно делать домашнее задание, – возражаю я, но встаю. Папа и Ма вечно выгоняют нас с Диди на улицу, чтобы посекретничать. Летом не страшно, но вот в дождь или в морозную ночь, как сегодня, делать такое со своими детьми – это просто-напросто жестоко.

Беседа на улице очень взрослая. Ма не хотела бы, чтобы я это слышал: так ей и надо за то, что выгнала меня.

– Ее парень годится ей в дедушки, – говорит одна чачи. – Хуже того, он мусульманин.

– Она сказала матери, что идет в кино с подругой. Откуда бедной женщине было знать, что ее дочь вместо этого гуляет с мусульманином? – говорит другая чачи.

– Кто знает, сколько вообще парней у такой девицы? – говорит третья чачи.

Бордельные леди, должно быть, зовутся бордельными оттого, что у них много парней.

– Мусульмане похищают наших девушек и заставляют их принимать ислам. Устраивают любовный джихад, – говорит какой-то чача. – После взрывов бомб вот как они теперь терроризируют нас.

Все эти чачи не говорили бы так, если бы их мусульманские соседи, вроде Фатимы-бен, были поблизости.

Муж Шанти-Чачи предупреждает Папу, что девочкам нельзя доверять.

– Oни скажут тебе одно, а сделают другое. Вам нужно быть построже с Руну, – говорит он. – Она все ездит сюда-туда по соревнованиям, разве нет?

– Диди волнует только победа на районных соревнованиях, – говорю я. – Она выйдет замуж за свою медаль. Папе не придется давать за нее приданое.

– Кто разрешил тебе выходить? – спрашивает Папа.

– Твоя жена не хочет видеть мое лицо, – говорю я.

Папа вздыхает, затем заталкивает меня обратно в дом, где Руну-Диди убрала наши книги, чтобы мы могли поужинать. Интересно, кто этот мусульманин-дедушка, парень Аанчал. У нас в басти куча стариков-мусульман, но единственный, кого я знаю, – это чача по ремонту телевизоров. Но ведь он не может быть парнем Аанчал, да?

Ма сердито плюхает дал в наши тарелки. Она хмурится на Руну-Диди, словно у Диди есть тайные мусульманские парни.

– Папа, – говорю я, – Ма снова устраивает драму-баази.

Мамин половник шмякается в мою тарелку и велит мне заткнуться.

На следующий день мы с Пари и Фаизом узнаем кучу всего про Аанчал из слов, что роняют взрослые, когда забывают, что мы рядом, и из историй, которые братья Фаиза рассказали ему после того, как он отдал им свою долю субзи на ужин. Новости об Аанчал пришли к нам сами: чтобы их узнать, не пришлось ездить по Фиолетовой ветке. Вряд ли кто-то знает Бахадура и Омвира, но на Призрачном Базаре Аанчал – всемирно знаменитая леди.

Во время обеденного перерыва мы стоим на площадке, приглядывая за Четвертаком, чьи глаза ощупывают девушек вокруг. Наши одноклассники играют в игры: им, кажется, весело, но мы не можем присоединиться, потому что должны раскрыть дело.

Пари пишет отчет о пропаже Аанчал под моим руководством. Наш окончательный вариант не хуже тех, что я видел в «Полицейском патруле». Он гласит:

ИМЯ: Аанчал

ИМЯ ОТЦА: Кумар

ВОЗРАСТ: 19-22

ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ: Персона женского пола, цвет кожи – светло-коричневый, тип лица круглый, строение худощавое, рост 5’5″ – (5’3″ или 5’4″), была одета в желтую курту

В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ЗАМЕЧЕНА: на Призрачном Базаре

Я передаю записную книжку Пари Фаизу, который щурится на отчет и говорит:

– С каких это пор Аанчал девятнадцать? Люди говорят, что ей двадцать три или двадцать четыре.

– Это выглядит профессионально, – говорю я.

– Как это поможет вам найти Аанчал? – спрашивает он.

Фаиз просто не может признать, что у нас что-то выходит хорошо. Впрочем, правда и то, что я не знаю, как этот отчет нам поможет.