Патрис Лумумба - [64]
— Теперь, господа, дело за вами, — заканчивал король. — Вы должны убедить нас в том, что мы не ошиблись, оказав вам свое доверие.
Металлический наконечник шпаги чиркнул по паркету. Король подхватил ее левой рукой, еле заметно склонил в поклоне голову и направился к креслу. Дождавшись, когда Бодуэн уселся в кресло, Жозеф Касавубу мелкими шажками подошел к трибуне. Скрипучим вялым тенорком президент стал читать речь, шумно и неловко переворачивая страницы. Король и Бельгия могут быть уверены, что они не ошиблись, представляя Конго статус суверенного государства. Щедрое доверие будет оправдано с не меньшей щедростью! Уткнувшись в бумагу и приподняв правую руку, президент закончил пожеланием процветания Бельгии и личного счастья высокому гостю.
Лумумба выступал третьим и последним: заранее согласованный протокол не предусматривал никаких других речей. Глядя на него, можно было подумать, что он не в настроении. Сквозь очки поблескивали холодные, устремленные в зал глаза. Он не расшаркивался, не отвешивал поклонов, не произнес стандартной и необходимой в таких случаях фразы: «Ваше величество», а бросил первые слова им, своим соотечественникам. Началась его знаменитая речь — страстная, взволнованная, правдивая, чуть было не нарушившая колониальную обедню. Лумумба сказал:
— Конголезцы и конголезки, борцы за независимость, добившиеся сегодня победы!
Я приветствую вас от имени конголезского правительства.
Я прошу всех вас, моих друзей, неустанно боровшихся в наших рядах, запомнить 30 июня 1960 года как выдающуюся дату, которая никогда не сотрется в вашей памяти, дату, о значении которой вы с гордостью расскажете вашим детям, чтобы они, в свою очередь, поведали своим внукам и правнукам о славной истории нашей борьбы за свободу...
Мы погнали рабский труд, в обмен на который нам платили деньги, не позволявшие нам ни утолить голод, ни одеваться, ни занимать здоровое жилище, ни растить наших детей так, как этого заслуживают родные существа...
Мы помним, что закон никогда не был одинаков для белых и черных, он был снисходителен к одним, жесток и бесчеловечен к другим...
Кто может, наконец, забыть казни и расстрелы наших братьев или карцеры, куда безжалостно бросали тех, кто больше не хотел подчиняться режиму бесправия, угнетения и эксплуатации, который использовался колониалистами как орудие своего господства?..
Республика Конго провозглашена, и теперь судьба нашей дорогой родины в руках ее народа...
Мы сделаем так, чтобы в стране воцарился мир, основанный не на винтовках и штыках, а на сердечном согласии и доброй воле...
Я прошу всех вас забыть межплеменные раздоры, которые подрывают наши силы и могут представить нас в невыгодном свете перед иностранными государствами...
Завоевание независимости Конго является решающей вехой на пути освобождения всего Африканского континента.
Наше единое, национальное и народное правительство будет служить родине.
Я предлагаю всем конголезским гражданам, мужчинам, женщинам и детям, решительно взяться за работу в целях создания национальной экономики и обеспечения нашей экономической независимости.
Вечная слава борцам за национальную свободу!
Да здравствует независимость и африканское единство!
Да здравствует независимое и суверенное Конго!
Речь молнией разбила публику на две половины: белую, колониальную, недовольную, притихшую, и черную, теперь уже независимую, ликующую. Неистовый порыв привставших со своих мест африканцев сопровождался методическими аплодисментами пушек: артиллерийский салют возвещал о рождении еще одного суверенного государства. Король удалился, сопровождаемый и Жозефом Касавубу. Бельгийский полковник, адъютант его величества, подошел к Лумумбе и потребовал принесения извинений сейчас же и в «надлежащей форме».
— Никаких извинений! — отрезал Лумумба. — Моя речь утверждена кабинетом министров.
Он встал, улыбнулся, словно пытаясь сбить этим огромное нервное напряжение, и стал аплодировать публике. Под возгласы: «Патрис! Патрис! Патрис!» — вышел король. Угомонились пушки. Снова воцарилась тишина. Торжественное заседание парламента, сената и палаты представителей окончилось. Дворец Наций опустел.
Праздник шагнул на улицы. Состоялся военный парад — во главе колонн африканских солдат шли бельгийские офицеры. Католики, одетые в белые сутаны, вели своих воспитанников. Играли африканские джазы. Пели, плясали. Церемониал был бессилен дать что-либо новое и необычное: так или приблизительно так совершались торжества и до Конго, и после — на других территориях, становившихся тоже суверенными государствами.
Конголезская независимость начала отсчитывать свое время.
День рождения
Выматывали приемы, отнимая драгоценное время. Лумумба несколько раз беседовал с бельгийским премьер-министром Эйскенсом, министром иностранных дел Виньи, послом Жаном Ван ден Бошен, министром-резидентом, старым знакомым Вальтером Гансхофом Ван дер Мершем, который отреагировал на речь Лумумбы словами: «За такие вещи сажают в тюрьму». Узнав об этом, Лумумба ответил: «За такие вещи чиновников выгоняют из страны». Тайная словесная война продолжалась, но праздничная колесница катилась по блестящему асфальту апробированного этикета, удерживая стороны в рамках светского приличия. Соблюдалась корректность. Был доволен Пьер Виньи: его переговоры с конголезским коллегой Бомбоко протекали в духе полного взаимопонимания и завершились подписанием соглашения, согласно которому Бельгия будет представлять Республику Конго на международной арене. Кабинет министров узнал об этом позднее. Виньи спешил побывать в Стэнливиле, где находился принадлежащий ему пивной завод.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.