Патриоты - [3]

– Что это за чудовища, Перес? – спросил я в передышке. – Неужели калибаны?

– Предания ронгоанцев повествуют о том, что их далекие предки прилетели со звезды. Быть может, это и был межгалактический тоннель – отсюда до нашей галактики?

– Но ведь это значит… Это значит, что мы сможем вернуться!

– Бог с вами, командор. Для этого сначала надо разбить наголову калибанов и выведать у них тайну тоннеля. Если, конечно они её помнят – а то мне кажется, что когда ронгоанцы открывали путь в наш мир, эти ещё лазали по деревьям.

5

Через шесть часов калибаны снова пошли вперёд – теперь они взяли нас в кольцо – живая грязно-зелёная волна ползла к нам и через поле, и по берегам реки, и от леса на том берегу. Мы заняли круговую оборону: пальцы приросли и спусковым устройствам лучемётов и пушек. Калибаны всё шли и шли. Над завалом изуродованных трупов поднималась новая живая волна, она натыкалась на огонь, опадала, билась в агонии и застывала ещё одним чудовищным валом – и ее вновь перехлестывало море перьевых корон над гадючьими мордами. Казалось, калибаны собираются заваливать нас своими трупами. Над бруствером нашего укрепления ни на минуту не прекращался плотный свинцовый дождь, мы видели мир только в прицельные окна пушек и лучемётов. Но плотность огня была столь велика, что смерть находила нас и в прицельных окнах.

После этого боя нас оставалось пятнадцать, после следующего – восемь. Ещё одна атака стоила жизни четверым. Из четырёх оставшихся больше других повезло мне – я был только ранен в руку, к тому же – в левую. Артиллерист Генри Парсон лишился левой ноги, десантник Торвалд Уле – правой руки. Военный корреспондент Атилла Ухайдоков был ранен в голову.

На этот раз калибаны дали нам продолжительную передышку – миновали день, ночь, всё выше поднималось солнце второго дня, а они не возобновляли наступления. В глубине души я уже начал было надеяться, что они оставят нас в покое – в самом деле, стоит ли терять тысячи солдат ради того, чтобы раздавить жалкую горстку пришельцев? И в то же время я чётко осознавал: они зашли слишком далеко, чтобы оставить нас в живых. Они снова пойдут в атаку, и этот бой будет для нас последним.

Мы сидели и курили, лениво перебрасываясь историями из нашей жизни до призыва во флот – это было так давно, что казалось не реальностью, а сказкой, не пережитым, а вычитанным когда-то в потрёпанной книге о красивой жизни – о жизни без войны и без звёзд. Говорил Парсон; вдруг он умолк на полуслове и уставился на что-то за моей спиной. «Идут?» – спросил я. Артиллерист медленно покачал головой. Все повернулись в направлении его взгляда. За стеной мертвых калибанов по ту сторону реки не было никакого движения. Я посмотрел ближе и понял: река. Её уровень поднялся не менее чем на два метра. «Половодье?» – предположил Атилла. «Нет, – покачал головой Парсон. – Они перекрыли поток, чтобы затопить нас».

Мы принялись наращивать бруствер со стороны реки, но вскоре поняли, что это бесполезно: вместе с уровнем реки поднимались почвенные воды. Под ногами уже хлюпало…

К вечеру вода в траншее достигла колен. Хуже всех приходилось Парсону: он не мог ни передвигаться, ни стоять. Мы соорудили для него помост, и он ещё некоторое время мог оставаться на сухом. Я отдал Генри свой пистолет. Сам я в любой момент мог подняться из траншеи навстречу огню, как и Торвалд с Атиллой.

После заката я смотрел на звёзды. Вдруг очертание одного из созвездий мне показалось странно знакомым – знакомым ещё по прежнему, нашему миру. Я сказал Парсону. Генри взглянул – и досадливо выругался.

– Ну что, командор, будем прощаться? Парни с Ронго прибыли как раз вовремя, чтобы сварить из нас уху на этом бульоне, – он кивнул на воду в траншее.

Высоко в небе висело созвездие кораблей звёздных сил Ронго.

* * *

К утру мы были уже по грудь в воде, и только скафандры спасали наши тела от переохлаждения. Впрочем, мы знали, что скоро станет жарко – так жарко, как ещё не было.

С первыми лучами солнца калибаны пошли в наступление. Дождавшись, пока передние перелезут через завал мертвых, я полоснул их долгим лучом. За первым шёл второй ряд, за вторым – третий. Меня бил озноб, и третий луч в нескольких местах перерезал только ноги калибанам. Они корчились в агонии – а по ним уже шагал новый ряд чудовищ, ощетинившийся автоматами. Я полоснул их по шеям. Посыпались головы. Внезапно мне показалось, что фланг Торвалда пододвинулся слишком близко. Я взглянул в его сторону – ошмётки тела Уле плавали в кровавой воде, и только рука его, оторванная у основания, продолжала сжимать рычаг лучемёта, палящего в облака. Пришлось взять на себя весь правый фланг…

В небе появились чёрные точки. Корабли калибанов Ронго гигантским полукругом садились в тыл грязнозелёных. Но мне уже было всё равно. Всё равно, кто меня убьёт – потому что надеяться на что-нибудь, кроме смерти, не приходилось.

Я ещё раз остановил волну наступавших и видел мгновенную и страшную гибель Генри Парсона. Чтобы не захлебнуться, пришлось подняться на цыпочки. Атилла уже лез на бруствер. Едва его голова высунулась из траншеи, шквал огня снес её с плеч, и обезглавленное тело Атиллы сползло обратно. Стена калибанов приближалась. Я уже различал блеск в их глазах – подёрнутых поволокой глазах опиоманов. Вода захлёстывала ноздри. Неожиданно в стройных рядах наступавших что-то произошло. Одни из них оборачивались ко мне спиной, другие бросали оружие и бежали в мою сторону. Они были растеряны и напуганы. Забросив на шею ремень лучемета, я полез наверх. Каждой клеточкой своего тела я ожидал смертельного ливня, но смерть почему-то медлила. Грохот боя не утих, калибаны продолжали стрелять – но теперь они стреляли не в мою сторону. Я выпрямился на бруствере и только теперь понял: они не наступают, а отступают.