Патриотизм и русская цивилизационная идентичность в современном российском обществе - [38]

Глава III. Идеология и идентичность: российский и европейский выбор

1. Идеология – индоктринация – идентичность

Идеология – одно из наиболее политизированных (идеологизированных) понятий, которое чаще всего употребляют применительно к политическим учениям и доктринам, претендующим на роль абсолютного, единственно верного (с точки зрения адептов данной идеологии) и полностью систематизированного знания о законах или тенденциях, целях и этапах социально-экономического и политического развития. Особенность таких учений и доктрин – установка на подчинение массового сознания единым представлениям о природе общественных отношений и о должном политическом поведении, что превращает сами доктрины в объект поклонения, в своеобразную «гражданскую религию». Такая трактовка идеологий как основного инструмента политической и гражданской идентификации заметно вытесняет из языка другие значения этого слова, которые не утратили своей эвристической ценности. Кроме того, именно расширенное толкование позволяет выявить инвариантные смысловые характеристики, важные и для объяснения феномена политической идеологии, и для механизмов индоктринации или, что то же самое, идентификации посредством распространения идей, имеющих императивный характер.

Дело в том, что в любом контексте под идеологией понимают, как правило, особый тип проектного мышления с явно выраженной императивной функцией – установкой на долженствование. В силу этой особенности идеология, с одной стороны, пробуждает, активизирует творческий потенциал человека и общества («творчество масс»), но, с другой стороны, способна подавлять, парализовать саму эту способность, превращаясь в метод, названный «промывание мозгов». Определить, где проходит граница между раскрытием творческого потенциала – основы подлинной идентичности – и её подавлением, крайне трудно еще и по той причине, что способность к самостоятельному мышлению и творческому самораскрытию предполагает длительную и глубокую социализацию, то есть процесс социальной, политической и культурной адаптации или ассимиляции. Когда мы говорим о результатах этого процесса, то фиксируем внимание не на количественных характеристиках, а на качественном уровне, например, на степени «врастания» объекта социализации в конкретный социум (высокая или низкая социализация).

Во всех этих случаях имеется в виду либо восхождение на новую ступень индивидуального или коллективного развития (социализация как подъем по ступеням развития человека или социума), либо включение «объекта социализации» в иную, например, в более узкую, элитарную и престижную или, напротив, в более широкую социальную группу. Иногда речь идет и о большем – о становлении или изменении «духа народа», о вступлении общества в новую эру, эпоху, этап цивилизационного развития, что и позволило, к примеру, Э. Гуссерлю рассматривать идеологию как духовную составляющую любой исторической эпохи.

Но за такое восхождение, открывающее новые горизонты и возможности, приходится расплачиваться. Не меньшую цену платят и за «вхождение» – включение в новую возрастную, профессиональную или социальную группу. Имеется в виду и право пользоваться социальными лифтами, что обеспечивает прохождение в более высокую социальную страту, и изменение имущественного или образовательного ценза («билет в лифт»), и смена гражданской принадлежности или языковой общности, и погружение в какую-то из субкультур. В качестве платы за новую идентичность может быть культурная унификация, добровольный отказ от традиционной идентичности, самостоятельности, суверенности, уникальности. По этой причине современный человек не только приобретает массу преимуществ по сравнению с ушедшими поколениями и даже далекими предками, но и теряет целый набор жизненно важных способностей, начиная с критичности мышления. Такая некритичность выполняет роль анальгетика, позволяет не замечать потерь. То же самое происходит и с независимыми государствами, которые, вступая, к примеру, в межгосударственные союзы, расплачиваются за это частью своего суверенитета (перераспределением базовых компетенций) и традиционной самоидентичности, что иногда граничит с её полной утратой и попранием базовых гражданских прав.

Говоря о феномене промывания мозгов, следует заметить, что только у современного человека, по мнению Э. Фромма, этим методом можно вызвать, к примеру, «оборонительную агрессию»: «Чтобы внушить человеку, что ему грозит опасность… нужно, чтобы социальная система обеспечивала почву для промывания мозгов. Например, трудно себе представить, что такого рода внушение имело бы успех у племени мбуту. Это африканские охотники-пигмеи, которые благополучно живут в своих лесах и не подчиняются никакому постоянному авторитету. В этом обществе никто не имеет столько власти, чтобы заставить кого-либо поверить в невероятное… По сути дела, сила внушения, которой обладает правящая группа, определяет и власть этой группы над остальным населением, или, уж как минимум, она должна уметь пользоваться изощренной идеологической системой, которая снижает критичность и независимость мышления»