Патриот - [2]

Это рассказ о не русском россиянине, патриота Отчизны, родной народ которого уже много веков неразрывными узами связан дружбой, историей, единой судьбой.

Патриот

«Не русский я, но россиянин! Зваться

Так навсегда, душа моя, гордись!»

Мустай Карим, народный поэт Башкортостана

На широком каменном выступе, что почти на самой макушке горы Акбейек стоит человек и издали кажется, что он подпирает небо плечами. Черты лица не различить, но односельчане его узнают и даже, приветствуя, машут рукой, будто он может оттуда это увидеть. Не Алпамыша же он, батыр-титан из народных сказок, могущий горы с места сдвинуть, а обыкновенный житель вот этого аула, много веков назад обосновавшегося на подножье горы, вершина которой от близко проплывающих мимо белых облаков кажется и летом заснеженной – оттого и назвали, наверное, ее Белой высотой, то есть Акбейек. Да, человек тот не Алпамыша, но тоже герой! Это Муса Таминдаров, седовласый ветеран афганской войны. Он часто поднимается на эту гору и, как верно догадываются односельчане, отдается воспоминаниям.

* * *

…Муса рос смышленым мальчиком, схватывал всё налету. В пять лет уже буквы различал и лопотал на четырёх языках: от матери научился башкирскому, от отца – казахскому, от дружка Салима – узбекскому, а в детском саду легко и быстро усвоил русский. Осенью собирается в школу.

В общем-то, знанием нескольких языков здесь, в интернациональном степном совхозе Оренбуржья, никого не удивишь. Однако любознательный мальчуган непременно должен был выведать, каким же образом нашли друг друга его родители – казах и башкирка. Спросил об этом как-то у матери. Та принялась в подробностях рассказывать, как было дело, да только из всего услышанного Муса выудил и запомнил лишь наиболее ценные для него сведения. На войне казахский парень по имени Нурбек служил лётчиком. После победы над фашистской Германией вернулся в Оренбургскую область, где первым делом наведался в детский дом, чтобы проведать самых близких людей, заменивших с трёхлетнего возраста ему, круглому сироте, родителей после трагической их гибели, и съездил в родное лётное училище, где получил профессию. В самом крупном совхозе области демобилизованный лётчик устроился на работу в гражданскую авиацию. Между тем не терял связи с Тайфуром – фронтовым товарищем из Башкортостана, переписывался с ним и однажды, по завершении осенних полевых работ, решил навестить его. В ауле Карагайлы, где тот проживал, казахскому джигиту приглянулась башкирская девушка по имени Тансулпан. Нурбек забрал её с собой в оренбургские степи, а вскоре у них родился сын…

Отец Мусы летает на «кукурузнике». Борется с вредителями урожая, опрыскивая поля химикатами. Когда требуется, грузы по назначению доставляет или пассажиров до города подбрасывает. А то и в качестве «Скорой помощи» понадобится. Обещал взять сынишку с собой в полёт перед тем, как тот пойдёт в школу, и мальчуган дни считает в предвкушении этого события. Однако…

В самый разгар страды, когда комбайны бороздили степные просторы, а люди не могли нарадоваться богатому урожаю, в их дом нежданно-негаданно ворвалась беда. Управляемый отцом самолёт рухнул на землю. Очевидцы потом рассказывали, как самолет, подобно раненной птице, которая западал то на одно крыло, то на другое, пока не уткнулся клювом в землю. К самолёту с окутанным дымом хвостом подоспела пожарная машина – благо приземлился он недалеко от базы.

Торопясь в центральную совхозную больницу, мать прихватила с собой Мусу. Голова отца была обмотана марлей, одна рука – в гипсе, глаза закрыты. Палата освещалась каким-то синеватым светом, и такого же мертвенного цвета было бледное бескровное его лицо. Врач сделал предупредительный жест указательным пальцем – только непонятно было, то ли пустил их всего на минутку, то ли позволил перемолвиться с умирающим одним словечком. Муса так и не разобрал. А отец и в самом деле очнулся лишь на мгновение, успев произнести напоследок всего лишь два слова:

– Сынок, лётчиком…

Что собирался он сказать, осталось для мальчика вечной загадкой.

С годами Муса всё чаще задумывался над недосказанным отцовским заветом – аманатом, но так и не решил для себя: хотел ли он, чтобы сын его тоже стал лётчиком, или наоборот – предостерегал?

А некоторое время спустя соседский мальчишка Салим сказал ему странную вещь: «Вот увидишь, теперь твоя мамаша, как и моя, будет искать себе нового мужа». И вскоре после этого мать его, Бибигайша-апай, пожаловала к ним с бутылкой водки и огромным арбузом под мышкой. Она ведь работала на бахче, где арбузов было видимо-невидимо. Салим даже показал дружкам, малайкам, потайную тропку, и те стали совершать по ночам набеги на плантацию. Муса не ходил с ними – не было надобности, поскольку сосед перекатывал к ним арбузы во двор прямо под изгородью. Щедрая Бибигайша-апай, если и видела, не ругала за это сына: «Да ладно уж, не жалко. Не продавать же. А в тюрьму, если и попадусь, не засадят. Делись, всё равно сгниют…», – говорила она.

Биби, как называли соседку и стар и млад, похоже, выпила – чуть ли не с порога пустилась в пляс под свои узбекские частушки. Перед самым приходом Биби-апай мать Мусы принарядилась в голубоватое платье с красными цветочками, которое ей очень шло, волосы заплела в две косы. Притопывая, бойкая апай неожиданно остановилась и, взглянув на Тансулпан, изрекла: