Патриот - [47]

С дивана навстречу ему поднялись три огромных педераста, бритые наголо, с широкими и жирными лицами; у двоих в ушах полыхали бриллианты, третий был намазан автозагаром. Из них один был крупней и шире в бёдрах; он инициативно зашевелился, взглядом подозвал официанта и поправил браслетки, обильно обвивающие его толстые безволосые запястья. Видимо, альфа-педераст, лидер, другие двое – свита, предположил Знаев, пока кто-то ловкий нежно совал ему меню, напечатанное, по хипстерской моде, на коричневой обёрточной бумаге.

Педерасты смотрели или глубоко в себя, или сквозь Знаева; он же был зачарован течением звуковых волн. Объёмно гудели басовые ноты: там гитара, тут бонги, а тут, по новейшему способу, накидано синтетических звучков – они не существуют в природе и поэтому особенно тревожат душу. Гармонии все – саксофонные, флегматично джазовые, под Майлза Дэвиса, никакого напряга; но снаружи всё обработано в экстремальной манере.

– Хороший звук, – искренне сказал Знаев.

Альфа-педераст поднял брови, отчего кожа на его лбу набрякла длинными горизонтальными морщинами. Улыбнулся, обнажая белые зубы.

– Do you like it? – спросил он высоким голосом.

– Yes, – ответил Знаев с завистью. – Beautiful sound. It’s great.

– Do you like music?

– I’m musicman, – сказал Знаев. – I play guitar.

– Good, – похвалил альфа-педераст. – Вообще, мы все говорим по-русски. Меня звать Эдмон. Я специально прилетел из Нью-Йорка. Привёз тему.

Двое других, менее харизматичных, заговорили восторженно, наперебой; выжёвывали мягкими губами многозначительно:

– Эту тему создал ты, Сергей.

– Парни тебя зауважали.

– Мы видели фотографии твоего магазина.

– В журнале «Солджер форчун».

– Ты создал new look.

– Мы рады, что ты с нами.

– Одну минуточку, – возразил Знаев. – Я не с вами.

– Сейчас – с нами, – ласково поправили его и поставили перед ним планшет. Альфа-педераст двинул по поверхности экрана нежным пальцем.

– Вот эти ватные куртки. Телогрейки. Они очень понравились. Парни сильно любопытствуют.

Двое прочих снова заговорили одинаково мягкими, благожелательными голосами, глядя на Знаева мирно и нежно:

– Они надёжные, эти парни. Они готовы заплатить.

– Они приглашают тебя в Нью-Йорк.

– Они купят у тебя всё.

– Торговую марку «Телага» и домен «Телага.ком».

– Эти парни – модный дом.

– Они сделают коллекцию.

– Они гении тренда. Они видят будущее.

– Они тебя хотят.

– Сейчас есть один общий глобальный тренд – унисекс. Но эти ребята хотят расшевелить рынок.

– Предложить провокативную идею, которая движется против главного тренда.

– Это будет называться REAL GULAG. Это будет одновременно и художественная акция.

– ГУЛАГ? – переспросил Знаев.

– Это будет одежда радикалов. Тех, кто опирается на парадигму физического доминирования.

– Парни считают, что тренды движутся по кругу. Восьмидесятые возвращаются. А вместе с ними возвращается самец-доминатор. Real man.

– Парни сделают коллекцию. На основе твоей. Они заимствуют только идею.

– Понятно, – сказал Знаев. – Сколько?

– Четыреста тысяч долларов, – сказал альфа-педераст. – Вместе с расходами на юридическое оформление.

– Не понимаю, – сказал Знаев. – Никакой оригинальной идеи в телогрейках нет. Торговая марка «Телага» ничего не стоит. Общую идею всегда можно взять бесплатно.

– Верно, – сказал альфа-педераст. – Но это ведь русская тема, правильно? Русская одежда солдат и лагерных заключённых. Важно, чтобы в основе коллекции лежал оригинальный аутентичный бренд. Важно, чтобы было подчёркнуто оригинальное происхождение. Именно за это ты получишь свои деньги. За то, что в основе американской коллекции находится аутентичная русская торговая марка. Так будет честно. Так будет проявлено уважение к вашей национальной identity.

– Identity, – сказал Знаев. – Очень хорошо. Четыреста тысяч долларов?

– Эту сумму ребята ставят тебе в Нью-Йорке наличными.

– А если в Москве?

Альфа-педераст поморщился.

– Поставить в Москве – дорого будет. Обычную комиссию возьмут. Семнадцать процентов.

– Нихера себе комиссия! – искренне сказал Знаев. – А я всю жизнь за пять работал. И меня считали конченым барыгой.

– Барыги – в Гарлеме, – веско сказал альфа-педераст. – А тут Москва, город широких понятий. – Он покровительственно улыбнулся яркими губами. – Если у тебя нет визы, мы тебе поможем.

– Виза есть, – ответил Знаев. – Есть.

И вдруг ясно увидел чёрта.

Маленький, размером с бутылку вина, чёрт сидел на краю стола, между Знаевым и его собеседниками, свесив кривые длинные ноги, и корчил рожи. Морда его, совершенно человеческая, была искажена в ухмылке, зрачки скошены к переносице. Чёрт показывал Знаеву язык и выл мультипликационным тонким голосом: «Ы-ы-ы». Однако сидел он не без изящества и одет был живописно, фриком выглядел в золотом пиджаке, обтягивающем намазанное автозагаром голое кривое тело. Прочие детали одежды отсутствовали, Знаев успел увидеть впалое брюхо без пупка; галлюцинация длилась одно краткое мгновение, недостаточное, чтоб рассмотреть подробности.

Знаев посмотрел на Эдмона – тот улыбнулся ему и коротко кивнул, как будто видел то же самое.

Знаев немедленно встал.

– Я подумаю, – сказал он. – Дайте мне день или два.