Патриарх Пимен. Путь, устремлённый ко Христу - [23]

На службы с участием отца Пимена сразу же «потянулся» народ, особенно на его проповеди. Много стало ходить молодежи. Борисоглебский собор большой, но приходило столько народа и стояли так тесно, что поднять руку и свободно перекреститься было невозможно. Проповеди и по содержанию резко выделялись в то время.

Он старался привести последние научные данные физики, естествознания и т. д., раскрывающие и подтверждающие Божественное начало. Отец Пимен был немного в Рязани, а мне было всего 11 лет, мало я успела запомнить, но отдельные проповеди помню очень четко, а некоторые дословно.

Так, помню его проповедь, где он коснулся очень модного в то время «научного» открытия О. Б. Лепешинской[102], что жизнь может произойти не только из клетки, но и из межклеточного вещества. На этом строилось целое антирелигиозное, материалистическое направление в биологии.

«Но кто же сотворил и это межклеточное вещество? Кто Творец всего — клетки и межклеточной субстанции?» — Это почти дословно его слова. Аудиторией он владел прекрасно, буквально всех завораживал; несмотря на большое скопление народа, тишина стояла, как говорят «муха пролетит — слышно». Но в народе постоянно было чувство страха за него: «Как бы его не забрали за проповеди»[103].

Таким образом, в те годы будущий Патриарх был активным проповедником-апологетом. Ясно, что у местных атеистических властей он должен был вызывать, мягко выражаясь, раздражение. И они постарались, чтобы пребывание игумена Пимена в Рязани не затягивалось. «Ему дали понять, что для него лучше уехать», — сообщает биограф Патриарха Пимена архимандрит Дионисий (Шишигин). Он слышал от митрополита Рязанского Симона (Новикова, 1928–2006), что в октябре 1972 года, напутствуя его на Рязанскую кафедру, Святейший предостерег его от излишней смелости при благовестии: «Мне там в молодости здорово досталось за проповеди», — сказал он.

В Ростове-на-Дону игумен Пимен выполнял обязанности епархиального секретаря (назначен на эту должность указом епископа Сергия Ларина 2 декабря 1947 года) и нес дополнительное послушание — был ключарем кафедрального собора в честь Рождества Пресвятой Богородицы (назначен 9 марта 1948 года). «Сроднившись с новыми духовными детьми, он по-человечески надеялся, что именно здесь ему предстоит провести остаток дней своей жизни. Он хотел этого… но Бог судил иначе»[104].

В июле 1948 года игумен Пимен вместе с епископом Сергием (Лариным) представлял Ростовскую епархию на Совещании глав и представителей поместных Православных Церквей в Москве, посвященном 500-летию автокефалии Русской Православной Церкви. Совещание это помогло восстановить межправославное сотрудничество, нарушенное двумя мировыми войнами и политическими потрясениями за этот период. Оно подтвердило, что Русская Церковь, пятая в православном диптихе, фактически является наиболее могущественной — столпом мирового Православия. По существу, это был Общеправославный Собор, который стал возможен благодаря все возрастающей державной мощи Советского Союза. Участвуя в этом форуме, будущий Патриарх Пимен приобретал драгоценный опыт международных контактов с православными собратьями в различных странах мира.

Это пригодилось ему в будущем. Церковная деятельность в Одесской и Ростовской епархиях обогатила его пастырский опыт знанием реальной жизни в таких важных аспектах, как административный и хозяйственный.

Обладая очевидным и бесспорным талантом вносить порядок и благочиние в церковную жизнь прихода и епархии, иеромонах Пимен обратил на себя внимание Святейшего Патриарха Алексия I. Тот по достоинству оценил эта дарования и вскоре призвал своего будущего преемника к более ответственному служению.

* * *

Осенью 1949 года игумен Пимен был назначен наместником древнего, основанного в XV веке, Псково-Печерского Успенского монастыря Псковской епархии. Монастырь этот ни разу за всю свою историю не закрывался, и более пятисот лет здесь непрерывно длится молитва. В Успенском храме покоятся мощи преподобного Корнилия Печерского (1570), одного из первых игуменов обители. В 1919–1940 годы монастырь находился на территории Эстонии, благодаря чему не был закрыт большевиками.

Патриарший указ о новом назначении явился для игумена Пимена неожиданностью и застал его почти врасплох. Принять его надлежало с должным послушанием и смирением инока, как всегда, в подобных переменах усматривая видимый знак Промысла Божия. Но по-человеческому разумению ему было трудно расставаться с привычным местом и ставшими близкими людьми, в особенности со своими духовными детьми. Более того, он даже надеялся, что именно в Ростове ему предстоит провести остаток своих дней.

Вскоре о. Пимену «передали в дар от неизвестных лиц редкую икону. Каково же было его удивление, когда он увидел перед собой образ «Лобзание Иуды» (знакомый еще с детства. — В.Н.). «Я воспринял это событие как посылаемое мне Божие благословение, — рассказывал Святейший. — Все мои сомнения и опасения исчезли»[105].

9 октября, в праздник апостола Иоанна Богослова (26 сентября по старому стилю) игумен Пимен посетил Псково-Печерский монастырь, где присутствовал на постриге нового инока. Затем на несколько дней вернулся в Ростов-на-Дону, чтобы сдать дела и окончательно собраться в дорогу. Когда он покидал прежнее место служения, прощание прихожан с любимым пастырем было исключительно теплым и трогательным.