Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович - [4]

Среди различных новых направлений, начавших у нас появляться после смутного времени, и имевших в виду обновить, улучшить нашу народную жизнь, прежде всего с особою силою выступило стремление улучшить крайне расшатавшуюся народную нравственность, возвысить общий уровень христиански религиозной жизни народа, стоявшей доселе еще на довольно низкой ступени, и даже сохранившей в себе иного языческого; стремление исправить тогдашнее духовенство и самую церковную жизнь, в которую вкрались многие нестроения, особенно в сфере отправления церковных служб. Это стремление вызвало прежде всего появление различных челобитен, исходивших от частных лиц, которые, проникаясь ревностью к благочестию, обращаются к патриархам и к самому государю с ходатайствами, чтобы они предприняли меры к уничтожению общественных недостатков и пороков, к улучшению церковной и вообще нравственно-религиозной жизни народа и самого духовенства.

В 1636 году девять нижегородских священников, в числе которых находился и знаменитый потом Иоанн Неронов, подали патриарху Иоасафу челобитную, в которой довольно подробно указывают на различные церковные беспорядки и нестроения, на зазорное поведение приходского духовенства, на его лень и небрежете к духовно-нравственным потребностям пасомых, на его пьянство и бесчинство, на крайне непристойное и бесчинное поведение молящихся в храмах, на грубые с явным языческим характером народные забавы и yвeceлeния, свидетельствующие об отсутствии во всем народе истинной христианской религиозности, доброй нравственности и добрых христианских нравов. В виду этого челобитчики умоляют патриарха позаботиться «о неисправлении церковнем; о часех с обеднями и о постных безвремянных вечернях». Они просят патриарха: «учени, государь, свой святильской указ, чтоб по преданию св. апостол и святых истинно славился Бог, и до конца бы церкви Божия в лености и в небрежии не разорилась, и нам бы в неисправлении и в скудости веры до конца не погибнути; и вели, государь, на те дела о церковном исправлении: как пети часы и вечерни в пост великий и о мятежи церковнем, что неистовствуют в церквах шпыни и прокураты, и о играх бесовских, дати свои государевы святительские грамоты»^[1]

Неизвестный, в челобитной к патриарху Иосифу, восстает с особою силою против тогдашнего распущенного духовенства, говоря, что пастыри церкви только «именем пастыри, а делом волцы, только наречением и образом учители, а произволением тяжцы мучители, иже малого ради своего покоя и предатели суть душам человеческим, ненастоящей и маловременной, но грядущей и вечной муце». Этот суровый отзыв о тогдашних пастырях неизвестный иллюстрирует в своей челобитной указанием на то, что священники совершают службы «омраченные пьянством», что они «вскочут безобразно в церковь» и начинают отправлять церковные службы без соблюдения церковного устава и правил, стараясь только как можно скорее кончить службу. Ради этого они никогда не читают в церкви положенных для народа поучений, поют и читают зараз в пять — шесть голосов, делая этим все богослужение непонятным для народа, который поэтому в церкви ничему не научается и нисколько не назидается. Священники не только не прекращают в церкви разных бесчиний со стороны молящихся, особенно если последние принадлежат к людям знатным и сильным, но и всячески заискивают перед ними и во всем потакают им, не заботясь об их исправлении, и вообще на свою паству — на ее нравственную распущенность и пороки, не обращают никакого внимания. И не только белое духовенство, но и монахи, вопреки своим иноческим обещаниям и клятвам «любят сребро и злато и украшение келейное, имеют влагалища исполнена лишних одежд, тщатся притяжати большая стяжания, и тем желают мирския любве достигнута». Они устрояют в обителях пиры на монастырский счет «для великоименитых властей», дают им взятки, чтобы получить чрез них в монастыре: игуменство, строительство, келарство и вообще какую либо почетную и доходную монастырскую должность. И вот такия монастырские власти, приемши власть ценою гиблющего имения, к подвластным зверообразни являются сурови и мстиви томители, и святых обителей грабители»; сами же они, окруженные родственниками и приспешниками, обыкновенно ведут пьяную, разгульную и развратную жизнь. Не оставил без обличения неизвестный и высших церковных иерархов. Архиереи, заявляет он, сами занимая иераршия кафедры неподготовленными, неискушенными предварительно иночески подвижническою жизнию, не стараются исправить указанные вопиющия недостатки в иноческой монастырской жизни. В виду этого челобитчик умоляет патриарха, косвенно делая и ему упрек в нерадении: «подвигнися, пишет он, о церквах Божиих и о святых и честных монастырех, приими, государь, ревность учения первопрестольник твоих великих святителей: Петра и Алексея и Ионы, тии бо на всяко лето области своя по всем градом трудолюбно сами церкви Божии назирали, како во всей славе стоят, и монастыри, паче же живущих в них наставников и наставляемых, како без смущения и страха пребывают. Исправи, государь хромое, да не како до конца совратится, но да исцелеет. Не трудно бо тебе, государь, шествовати, путь воздаянием спасения мзды посыпана».