Патриарх Никон - [22]
11 июля патриарх отслужил в Успенском соборе литургию, а во время причастия дал приказание не выпускать никого из церкви, так как он намерен сказать поучение. Прочитав одно из поучений Иоанна Златоустого, Никон продолжал говорить от себя: “Ленив я стал, не гожусь быть патриархом, окоростевел от лени, и вы окоростевели от моего неучения. Называли меня еретиком, иконоборцем, что я новые книги завел, камнями хотели меня побить. С этих пор я вам не патриарх...”. От такой неожиданной речи в соборе поднялся шум, заглушивший окончание слов Никона; не обращая на это внимания, патриарх окончил свою речь, разоблачился, ушел в ризницу, где написал Алексею Михайловичу письмо, надел мантию и черный клобук, вышел опять к народу и сел на последней ступени амвона, на котором облачаются архиереи. Встревоженный народ стал кричать, что не выпустит его без государева указа, а между тем два митрополита бросились во дворец с донесением. “Я будто сплю с открытыми глазами!” – заметил пораженный неожиданностью царь и послал в собор князя Алексея Никитича Трубецкого и Родиона Матвеевича Стрешнева, у которого была собака Никон. Эти два заведомые врага патриарха едва пробрались в соборе к амвону.
– Для чего ты патриаршество оставляешь? – обратился к Никону бывший главнокомандующий. – Кто тебя гонит?
– Я оставляю патриаршество сам собою, – ответил Никон и вручил ему письмо для передачи в руки Алексею Михайловичу.
Некоторое время спустя посланные возвратились обратно из дворца и заявили от имени царя, чтобы патриарх не покидал своего места и должности.
– Даю место гневу Царского Величества, – возразил гордо Никон. – Бояре и всякие люди церковному чину обиды творят, а Царское Величество управы не дает и на нас гневает, когда мы жалуемся. А нет ничего хуже, как царский гнев сносить.
– Ты сам называешь себя Великим Государем и вступаешься в государевы дела, – повторил старое обвинение князь, который 26 июня 1654 года обещал слушать словеса Государя-патриарха, а теперь не признавал за ним этого титула.
– Мы, – возразил Никон лукавому царедворцу, – Великим Государем не сами назвались и в царские дела не вступаемся, а разве о правде какой говорили или от беды кого-нибудь избавляли, так мы, архиереи, на то заповедь приняли от Господа, который сказал: “Слушаяй заповедь, Мене слушает”.
В заключение этого своеобразного разговора Никон просил передать Алексею Михайловичу его желание иметь свою келью как постоянное жительство; неподготовленные посланцы торопливо заявили, что на патриаршем дворе келий много и он может поселиться в любой. Тогда Никон снял с себя мантию, вышел из собора и, опираясь на поповскую палку, отправился на подворье своего Воскресенского монастыря. Здесь он пробыл двое суток, ожидая, конечно, оформленного решения царя или вызова для личных объяснений; но придворные употребили все усилия, чтобы “упрямый старик” не мог видеться и повлиять на царя, сконфуженного решительным шагом своего противника. Не дождавшись ничего, Никон уехал в любимый Воскресенский монастырь в двух плетеных “киевских” повозках, отправив предварительно письмо бывшему “собинному другу”: “По отшествии боярина вашего Алексея Никитича с товарищами ждал я от Вас, Великого Государя, милостивого указа по моему прошению; не дождался и многих ради болезней велел отвезти себя в Воскресенский монастырь”. Вслед за Никоном в монастырь явился тот же князь Трубецкой, который выразил следующее требование: “Подай Великому Государю, Государыне-царице и их детям свое благословение, благослови того, кому Бог изволит быть на твоем месте патриархом, а пока патриарха нет, благослови ведать церковью крутицкому митрополиту”. Прямодушный старик, решившийся отказаться от патриаршего престола после зрелого размышления и бывший выше корыстной придворной челяди, спокойно дал на все свое согласие и при этом бил челом о скорейшем избрании ему преемника, чтобы церковь не вдовствовала, не была беспастырною, а в заключение подтвердил, что он сам не желает быть патриархом: “Ради спасения душевного ищу безмолвия, отрекаюсь от патриаршества и прошу себе только в управление монастыри Воскресенский, Иверский и Крестный; благословляю митрополиту Крутицкому Питириму управлять церковными делами”. В этих заботах о церкви выказывается серьезное отношение к делу: отстраняясь от руководительства церковью по разногласию в принципах, Никон не желал, однако, чтобы эта церковь оставалась без главы в ту минуту, когда двуперстники угрожали ей серьезными враждебными волнениями.
Ревностно охраняя свои самодержавные права, Алексей Михайлович был, конечно, доволен тем, что так легко развязался с умным и энергичным противником; опасаясь вступать лично в пререкания с ним в решительную минуту, царь прикрылся гордостью и послал верных слуг переговариваться со строптивым слугою, бывшим недавно его лучшим другом и заместителем по управлению государством. Но не в характере царя было обращаться грубо с кем бы то ни было. Раз враг уступил, Алексей Михайлович не считал себя вправе притеснять его и выказывать вражду; поэтому, не обращая внимания на сплетни и интриги окружающих его, по возвращении князя Трубецкого царь послал Афанасия Матюшкина, своего стольника, передать Никону свое прощение. Спустя некоторое время в Воскресенский монастырь прибыл князь Юрий Алексеевич Долгоруков с поклоном от царя, причем рассказал Никону, что все бояре злобствуют на него, а расположены к нему только сам царь да он, князь Юрий. Все это Никон знал и раньше, но эти сообщения обнаруживали все ничтожество придворных интриганов, воображавших, что это они свалили грозного врага. Что касается самого Никона, неугомонный старик, утратив обширное поприще деятельности, не мог сидеть сложа руки, а потому отдался весь физическому труду, принявшись достраивать монастырь. Он деятельно возводил каменные постройки в своем Новом Иерусалиме, копал возле монастыря пруды, разводил рыбу, строил мельницы, устраивал сады, расчищал леса и везде показывал пример братии и наемным рабочим, трудясь наравне с ними. В это же время Никон составлял известную “Русскую Никонову летопись”. Алексей Михайлович не раз жаловал ему щедрую милостыню на украшение обители и на прокормление нищих; кроме того, в знак особого внимания в большие праздники и в свои семейные торжества посылал Никону лакомства, а сам принимал монастырский хлеб и овощи. Наступила весна 1659 года, а царь все еще не давал своего согласия на избрание нового патриарха, рассчитывая добродушно, что такая цельная натура, как Никон, может пойти на уступки и согласится вернуться на патриарший престол, отказавшись от прав Великого Государя.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами – яркий и необычный политический портрет одного из крупнейших в мире государственных деятелей, созданный Томом Плейтом после двух дней напряженных конфиденциальных бесед, которые прошли в Сингапуре в июле 2009 г. В своей книге автор пытается ответить на вопрос: кто же такой на самом деле Ли Куан Ю, знаменитый азиатский политический мыслитель, строитель новой нации, воплотивший в жизнь главные принципы азиатского менталитета? Для широкого круга читателей.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).