Патриарх Филарет. Тень за троном - [43]

Тогда Филарет, возмущенный тем, что храм штурмуют свои же православные, «подошёл к дверям церковным и начал переяславцам говорить от Священного Писания, чтоб помнили свою православную веру, от литовских людей отстали и к государю (В.И. Шуйскому. — Авт.) обратились. Они же, переяславцы, как волки свирепые, возопили великим гласом, и начали к церкви приступать, и выбили двери церковные, и стали людей сечь, и убили множество народа. Митрополита же взяли с (архиерейского) места, и святительские ризы на нём ободрали, и одели в худую одежду, и отдали его за караул. Раку же чудотворца Леонтия златую сияли и рассекли на доли, казну же церковную всю, и митрополичью, и городскую, разграбили и церкви Божии разорили… Митрополита же Филарета отослали к Вору (Лжедмитрию II. — А. Б.) в Тушино»[75].

Лжедмитрий II. Гравюра XVII в.

Поведение Филарета настолько не укладывается в новейшие представления о прозорливом политике, что заставляет говорить о его душевном смятении и даже «раздвоении». «Очевидно, — написала недавно В.Г. Вовина, — именно в результате этой проповеди (Филарета) многие не успели бежать из города и были убиты»[76]. Однако ото лишь кажущаяся очевидность, вызванная непониманием нравственной невозможности для личности, подобной Филарету, вслед за большинством вострепетать перед опасностью и склониться перед неправедной сплои.

История русская, и времён Смуты в частности, знает немало примеров, когда воодушевление горожан или даже части их спасало города от многократно превосходящего неприятеля. Грабительские же шайки, наподобие напавшей на Ростов, имели обычай ретироваться при малейшем признаке упорного сопротивления. 11 октября 1608 г. ростовчане оказались лишь более деморализованными, чем переяславцы и казаки Сапеги. Мы вряд ли можем судить, сколько не хватило Филарету убедительности, чтобы переломить ход событий.

Но даже если поражение было очевидно, родовая честь и архипастырский долг велели Фёдору Никитичу вести себя подобно другим порядочным людям в такой ситуации. В том же 1608 г. Суздальский архиепископ Галактион уговаривал жителей защищаться против Лжедмитрия, пока восставший народ не вышиб его из города. Коломенский епископ Иосиф и Тверской архиепископ Феоктист ободряли защитников своих городов и подверглись жестоким истязаниям при взятии их войсками Лжедмитрия II. Братия Кирилло-Белозерского и Троице-Сергиева монастырей прославилась мужеством при защите своих обителей от многократно превосходящего неприятеля.

На фоне всеобщей «шатости» и массовой измены воевод, переходивших с одной стороны на другую по обстоятельствам, выделялись примеры поведения по моральной (или идеальной, литературной, как кому нравится) норме. Наиболее близкий к случаю Филарета пример дает поведение воеводы князя Михаила Константиновича Хромого Орла Волконского при захвате Боровска войсками Лжедмитрия II.

Видя невозможность удержать город, князь укрепился в Пафнутиевом Боровском монастыре. Когда два его товарища-воеводы изменили и открыли ворота врагу, он собрал людей в собор и один рубился в церковных дверях, отвергая предложения сдаться. «Умру у гроба Пафнутия чудотворца», — заявил Волконский. Князь погиб вместе с защищаемыми им гражданами, сохранив свою честь. Именно такие люди, даже оставаясь в одиночестве, творили историю. Не случайно герб Боровска — червленое сердце в лавровом венке на серебряном поле — запечатлел подвиг Хромого Орла.

К счастью, гибли не все. Князь Дмитрий Михайлович Пожарский, когда жители города Зарайска решили сдаться Лжедмитрию И, заперся с немногими людьми в крепости, подвигшись, по благословению Никольского попа Дмитрия, умереть за православную веру. Пример воеводы заставил горожан передумать. Придя в единомыслие, Зарайск отбился от неприятеля. Рану в голову Пожарский получил позже, сражаясь с сонмами интервентов в оккупированной Москве, имея под командой только своих холопов и работных людей с соседнего Пушкарского двора. Князь не думал о соотношении сил. Он просто выполнял свой долг. И именно он со временем возглавил Всенародное ополчение.

Очевидно, что поведение Филарета при разорении Ростова не давало повода для сомнений относительно его нравственной позиции. Замешательство среди современников и потомков вызвал тот факт, что пленённый и с позором привезенный в Тушинский лагерь Ростовский митрополит стал там ни более, ни менее, как патриархом!

Глава 7 НАРЕЧЕННЫЙ» ПАТРИАРХ

Служение Филарета Никитича при Лжедмитрии II представлялось многим столь морально сомнительным (если не преступным), что русские современники предпочитали вообще опустить этот эпизод при описании событий Смуты. Только благодарный Филарету Авраамий Палицын в своем «Сказании» отважился рассказать о жизни Никитича в Тушине с целью представить его пленённым мучеником.

«Ростовский митрополит Филарет, — по словам Палицына, — был разумен в делах и словах, и твёрд в вере христианской, и знаменит во всяком добросмысльстве. Сего митрополита Филарета отняв силой, как от материнской груди, от Божией церкви (собора в Ростове. — Авт.), вели дорогой босого, только в одной свитке, и, ругаясь, облекли в одежды языческие, и покрыли голову татарской шапкою».