Патриарх Филарет. Тень за троном - [36]

Для вида царь и король грозили друг другу несбыточными обещаниями: один якобы собирался послать в Ливонию королевича Густава Вазу с войском, другой торговал не зависящей от него помощью самозванцам в России. Но за спинами подданных монархи прекрасно понимали друг друга. Шуйский хотел лишь повода называть повстанцев агентами короля, а Сигизмунд был доволен, что активнейшие шляхтичи уходят мстить на Русь, ослабляя внутреннее сопротивление королевской власти. Забыв про свое старое посольство, томившееся в Москве под охраной, терпевшее голод и издевательства натравливаемой царём черни, Сигизмунд в октябре 1607 г. прислал к царю новых послов, а в июле 1608 г. заключил с Шуйским четырехлетнее перемирие. Василию Ивановичу пленные более не требовались, и он отпустил их вместе со старыми послами. К этому времени гражданская война была уже в полном разгаре.

Россия была потрясена большой ложью Шуйского, но не обманута ею. И ответила Москве тотальным неверием. Народ просто отказался признать, что «добрый царь Дмитрий Иванович» убит. Через неделю после смерти самозванца в самой Москве на заборах и на воротах боярских дворов были неведомыми доброхотами прибиты «подмётные грамоты» от чудом спасшегося царя Дмитрия Ивановича. Он извещал народ, что «ушёл от убийства и сам Бог его от изменников спас». Подчиниться обманом захватившему власть «боярскому царю», принять на веру его грамоты означало отказаться от своей воли.

Об этом явственно писали сами повстанцы. Это понимал даже французский наёмник Бориса Годунова, служивший Лжедмитрию, но не оставшийся в охране Шуйского капитан Жак Маржерет. «Если, как они говорят, — недоумевал капитан, — он был самозванцем и истина открылась им лишь незадолго до убийства, почему он не был взят под стражу? Или почему его не вывели на площадь, пока он был жив, чтобы перед собравшимся там народом уличить его как самозванца, не прибегая к убийству и не ввергая страну в столь серьезную распрю?… И вся страна должна была без всякого другого доказательства поверить словам четырех или пяти человек, которые были главными заговорщиками! Далее, почему Василий Шуйский и его сообщники взяли на себя труд измыслить столько лжи, чтобы сделать его ненавистным для народа?!»[65].

Однако смысл начавшейся сразу после переворота агитации за тень царя Дмитрия был гораздо глубже оскорбления убийством всенародно признанного царя. Его внятно раскрыл историк Н.И. Костомаров: «Начали возмущать боярских людей против владельцев, крестьян — против помещиков, подчинённых — против начальствующих, безродных против родовитых, мелких — против больших, бедных — против богатых. Всё делалось именем Димитрия. В городах заволновались посадские люди, в уездах — крестьяне; поднялись стрельцы и казаки. У дворян и детей боярских зашевелилась зависть к высшим сословиям — стольникам, окольничим, боярам; у мелких торговцев и промышленников — к богатым гостям. Пошла проповедь вольницы словом и делом. Воевод и дьяков вязали, холопы разоряли дома господ, делили между собой их имущество, убивали мужчин, женщин насиловали, девиц растлевали».

У Филарета Никитича, как и у других московских бояр и архиереев, не было иного выбора, кроме защиты престола царя Василия. Всё воспитание ставило Романова на защиту государственного порядка, воплощенного в самодержавном царстве. Даже если порядка в нём не было и в помине. Россия поднималась против боярского царя и порядка, город за городом, уезд за уездом. А при царском дворе шло жестокое сведение счётов, ссылки и конфискация имущества лиц, неугодных Василию Шуйскому. Дворянство южных уездов было лишено льгот, данных Лжедмитрием. Казакам не платили жалованья. Взятых в Москве поляков и литовцев, кроме послов, не отпустили домой, а оставили в плену.

Москва на деле объявила войну своей стране и соседям. К восстанию казаков и бедноты в южных уездах примкнули дворянские полки. Князь Григорий Шаховской, сосланный Шуйским на воеводство в Путивль, первым поддержал вождя восстания под знаменем царя Димитрия. Обманутый царём Василием Ивановичем, Филарет не смог, однако, встать на сторону обманутого народа, восставшего под знаменем неистребимого «царя Димитрия», особенно когда главную силу восстания составила армия голытьбы под предводительством Ивана Исаевича Болотникова. Но и в Москве Романов не остался.

Глава 6 МИТРОПОЛИТ РОСТОВСКИЙ

В ноябре 1606 г., когда войска восставших двигались на столицу, Филарет Никитич был уже на своей кафедре в Ростове. О важнейшей его заботе, как обеспечить безопасность жены, сына и дочери, мы знаем крайне мало. Неизвестно даже, где они находились. Одни считают, что в Ипатьевском монастыре близ Костромы, в епархии Филарета, другие — что в Москве (что было бы на руку Василию Шуйскому). Ясно только, что опасность грозила отовсюду, кругом свирепствовали смерть и разорение, заговоры и интриги, но семья Филарета была неведомым образом спасена.

Второй заботой была судьба государства. В этом Филарет был вполне единодушен с патриархом Гермогеном, рассылавшим по стране богомольные грамоты о прекращении гражданской войны и даровании войскам царя Василия Шуйского победы над восстанием под предводительством Ивана Исаевича Болотникова. Боевой холоп, призванный сражаться на войне вместе с хозяином, он попал в голодные годы к казакам. Воевал с турками, был взят в плен и прикован к веслу на галере. Бежал и прошёл пол-Европы. Опытный воин шёл к доброму царю Дмитрию Ивановичу. Но на Руси услыхал о его смерти — и отказался в неё верить.