Патология лжи - [5]
Тем не менее то, что я попала под подозрение, было вполне естественно. Сотрудники журнала сплетничали вовсю, и вскоре следователям, равно как и моим коллегам – журналистам по всей стране, стало ясно, что у меня имелись мотив, близость с Пи-Джеем и несомненный талант. Единственное, чего не хватало, – это доказательств.
3
Из-за шумихи в газетах телефоны в «Портфолио» разрывались. Честно говоря, я думала, что оглохну на правое ухо.
Вернувшись из туалета, я обнаружила сообщение от своего отца, агента ФБР Броди и моего коллеги Гордона Уиллистона, специалиста по неавторизованным биографиям, которому я поручила написать статью об актерах-дебютантах в Л. А. «Просмотрел списки новичков. Посоветуй, что делать дальше, как это подать».
Отцу и агенту Броди я перезвонить не могла, поэтому решила набрать обозревателя. Номер Горди состоит из одиннадцати цифр. Когда я набирала третью, секретарша сообщила:
– На пятой линии какой-то полицейский. Он не представился.
– Они никогда не представляются, Спивви.
Они никогда не представляются, и им наплевать на то, что у меня нет на них времени. Меньше всего мне хотелось отвечать на новые вопросы.
– Скажи им, что я отлучилась ограбить банк.
– И та дамочка из «Ньюсуик» опять звонила. Мне соединить…
Я повесила трубку на середине номера Горди и сказала Спивви, что сама ей перезвоню. «Ньюсуик» частенько знает о моем деле больше, чем я сама.
Она взяла трубку после первого гудка.
– Фернандес, – произнесла она, как все журналисты, склонные относиться к себе чересчур серьезно.
– Это Глория.
– Со мной никто не желает разговаривать. Я пыталась связаться с агентом Броди, а они отослали меня к пресс-секретарю. Броди никогда так не поступал, когда я…
– Просто сейчас я его интересую больше, чем ты.
– Глория, умоляю, у меня такая запарка. Есть что-нибудь новенькое по Пи-Джею?
– Он все еще мертв.
– Это не… – Она вздохнула. – Ты ведь не хочешь, чтобы номер вышел без упоминания о тебе?
– Напиши обо мне еще один очерк. Все уже написали.
– Ты хочешь сделать признание?
– Уверена, я смогу что-нибудь сочинить. Ради возвращения на первую полосу.
– Спасибо, пожалуй, мне хватит какой-нибудь цитаты.
– Погоди-ка.
Я посмотрела на перечень фраз, который подготовила для этих целей, рядом с каждой – квадратик для отметок, чтобы не повторяться и не наскучить.
– Как насчет вот такого: «Это прекрасная новость для ФБР. То, что редактора его калибра можно прихлопнуть вот так запросто, – откровенное приглашение для профессиональных преступников повсюду. В наши дни Америка действительно стала свободной страной…»
– «…профессиональных преступников». – На заднем фоне я четко слышала стук пальцев по клавиатуре, обращающих мои слова в типографский шрифт. – Или лучше «профессиональных убийц»?
– Как тебе больше нравится. Ты же у нас журналист.
Тут снова вклинилась Спивви:
– Доктор Грин на второй линии.
– Папа! – Я разъединилась с Фернандес.
– Ты даже не знаешь, что ты пропустила, принцесса, редактируя свой журнальчик дни напролет.
– Что – мы подтянули еще одно личико, а?
Выдающимся хирургом папу делало то, что он никогда не знал, как будет выглядеть тело после операции. Он был как ребенок, балующийся с химическими реактивами.
– Вообще-то ушили пузико. Это одна из самых увлекательных задач.
– Расскажи подробнее.
– Поужинаешь со мной? Я заказал столик у «Этрусков».
– Ну я же объясняла.
– У тебя свидание.
– Ничего серьезного. Так, один писатель. Хочу добиться его расположения.
– Ты встречаешься с писателем.
– Он женат, обременен парочкой детей и сидит на прозаке. Его зовут Перри. Тебе не о чем беспокоиться, папочка.
Папа всегда за меня волнуется. Защищает меня от нежелательных элементов. Защищает меня от себя самой.
– Ты знаешь, как меня найти.
– Я люблю тебя, папочка, больше всех на свете. Но у меня звонок на другой линии…
Агент Броди. ФБР вселяло такой ужас в Спивви, что она соединила его со мной, не спрашивая разрешения.
– Я только что наговорила «Ньюсуик» комплиментов в ваш адрес.
– Я восхищаюсь вами, Глория.
– Благодарю.
– Но у меня еще не было случая сделать вам комплимент по поводу ваших откровений в последнем номере «Тайм».
– Кошмарная вышла фотография? Я там выгляжу настоящей преступницей.
– Но история великолепна, повторюсь. И рассказ вашего преподавателя. И рассказ вашего отца.
– Он меня очень любит. Я его единственная дочь.
– И лучшая ученица.
– Он научил меня всему.
– Он ведь в некотором роде доктор?
– Хотите сделать липосакцию?
– Почти хирург.
– У него была большая практика с ожоговыми больными.
– В госпитале в Сан-Франциско.
– Он был лучшим.
– Он ведь там преподавал…
– Он работал только с самыми талантливыми студентами.
– Анатомию. Вскрытия, если я не ошибаюсь. Его студентам доставались лучшие трупы.
– Да. Пи-Джей бы на его курсе успеха не имел. Да и я, пожалуй, тоже.
4
Первое, что нужно знать о трупах: прежде чем препарировать, их годами вымачивают в формальдегиде. В результате они становятся удобными с точки зрения анатомии, но из-за консервации текстура и плотность уже не те, не как у живого тела. Кожа становится сухой, как писчая бумага. Мускулы тоже меняются – они твердые и волокнистые, точно пережаренная индейка. Но самые драматические превращения происходят с мозгом: in vivo
В недрах университетской библиотеки в твои руки нечаянно попала исчезнувшая без следа рукопись первого романа Эрнеста Хемингуэя. Как ты поступишь? Если ты прилежная студентка — опубликуешь ее и всю жизнь посвятишь кропотливому анализу, прячась в тени литературного гения. Но ты, не настолько амбициозна — и ты присвоишь манускрипт, опубликовав его под своим именем, сожжешь оригинал, оставив на память последнюю страницу, и станешь величайшей писательницей современности, любимым персонажем снобистской критики и желтой прессы, воплощением сказочного успеха.
Молодая женщина, искусствовед, специалист по алтайским наскальным росписям, приезжает в начале 1970-х годов из СССР в Израиль, не зная ни языка, ни еврейской культуры. Как ей удастся стать фактической хозяйкой известной антикварной галереи и знатоком яффского Блошиного рынка? Кем окажется художник, чьи картины попали к ней случайно? Как это будет связано с той частью ее семейной и даже собственной биографии, которую героиню заставили забыть еще в раннем детстве? Чем закончатся ее любовные драмы? Как разгадываются детективные загадки романа и как понимать его мистическую часть, основанную на некоторых направлениях иудаизма? На все эти вопросы вы сумеете найти ответы, только дочитав книгу.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.