Пасынки - [26]

— А ты что скажешь, человек проезжий?

Раз уж речь зашла о немце, пусть и он слово скажет. Хоть и досталось ему, шатается, будто пьяный. Если бы слуга не держал, пришлось бы на лавке сидеть.

— Ты тут раньше меня. Имя этого господина записал? — это уже «чернильной душонке».

— Крейц, господин полковник. Зигмунд Крейц, — негромко подсказал провинциальный секретарь[9].

— Фон Крейц, с вашего позволения, — процедил саксонец, ощупывая собственную челюсть. Говорить ему было трудненько: крепкие же кулаки у альвов. — С тех самых пор, как эта нечисть остроухая угробила моего брата.

— Это сделала княжна Таннарил? Есть свидетели?

— Нет, то была не она. Но какая разница, господин полковник? Все они одинаковы.

— За шпагу хватался?

— Было дело, господин полковник, — саксонец потупился: отпираться при таком количестве свидетелей было бы глупо.

— Вот ты за разорение и заплатишь.

— Это уж вряд ли, — невесело хмыкнул проезжий.

— Что, денег нет?

— Откуда ж им взяться, господин полковник, если эти… — ненавидящий взгляд в сторону альвийки, — не только убили брата моего, но и имение дымом развеяли? Ничего не осталось. Решил податься на службу к императору Петеру, а тут опять…эти.

— «Эти, эти», — передразнил его полковник, которому вся эта история успела изрядно надоесть. — За буйство штраф уплатишь, коли ума не хватило шпагу свою в ножнах держать. Лошадь, сбруя — что там при тебе есть? Оставишь здесь.

— А как же… как же я, пешком в Петербург пойду, что ли, господин полковник? — возопил саксонец. То есть, попытался возопить. Разбитая рожа сразу напомнила о себе. — Что же мне делать?

— Кругом — и марш, — ощерился полковник. — Застава недалеко, Курляндия не за горами, дойдёшь. Буянов и дураков у нас самих вдосталь, немецкие не надобны.

Саксонец, разумеется, кричал о несправедливости, но полковник уже твёрдо решил, что не впустит его в Россию. Натерпелся в своё время от таких, кому офицерский шарф едино за немецкое имя давали. А ко всему привыкший провинциальный секретарь, невзирая на шум, дотошно заносил на листы решение полковника: штраф взыскать, из пределов Российской империи выслать. С местного дурачья тоже денежку стряхнул, чтоб неповадно было за заезжими дураками глупости повторять и в драки ввязываться. А вот альвы… Ну, не понравились они ему. Немцы-то, вот они, как на ладони, а эти себе на уме. Вроде бы тихие, смирные, говорят ласково, даже винятся, а всё равно чувствуешь — не о том они думают.

Полковнику страсть как хотелось и с них штраф стянуть, за учинённое безобразие. Да вот беда, зацепиться не за что. Кругом чисты выходят, да ещё по манифесту государеву явились, да ещё княжна. А ну как пожалуется? Бабьё родовитое, оно всё одинаково, хоть с круглыми ушами, хоть с острыми.

Саксонец, ругаясь, уплёлся в сторону заставы, поддерживаемый слугой и без особого вежества провожаемый двумя солдатами. Прочих полковник разогнал по комнатам, повелев дожидаться его окончательного решения. Плохо здесь без судейского чина. Сколько писано про то за два года, сколько бумаги изведено, а не шлют пока. Секретарь — не та шишка, чтобы дела разбирать. Всё самому приходится делать.

— Иван Карлович. — негромко сказал он «чернильной душонке», пока жена кабатчика и прислуга собирали глиняные и стеклянные черепки с пола. — Всё записал?

— Всё, Григорий Самойлович, — остзеец говорил по-русски довольно чисто. — Дело вроде бы обычное, однако же — альвы… Вы уж простите, но я взял на себя смелость побеспокоить вас.

— И правильно сделал. Ты вот что, Иван Карлович… Как управишься, напиши губернатору в Ригу. Сам знаешь, что и как писать. А я уж полковому писарю работёнку задам, пускай приказы по всем гарнизам составит. Эти альвы, видать, первыми до нас добрались. Но будут ещё. Ребята они беспокойные, так что пускай там наши ухо востро держат.

Понимая, что сказанное про «ухо востро» звучит двусмысленно, полковник криво усмехнулся. Альвы и впрямь ребята беспокойные, и, если их к порядку не призвать, много бед натворят. Но коли смогут прижиться… В солдатах он и впрямь неплохо разбирался. Если поверить этой княжне про холод и голод в пути, то даже заморённые альвы в рукопашной дорогого стоят. Правда, он ей не очень-то верил. Но заполучить в полк хотя бы роту таких остроухих солдатиков было бы неплохо.

Пусть они посидят здесь в ожидании решения своей участи. Секретарь своё дело знает. Его письмо губернатору будет составлено таким образом, что вскоре следует ждать оттуда государевых людей.

Как же медленно тянется время, когда совершенно нечем заняться…

Княжна откровенно скучала. Даже мысленно укорила себя за то, что не нашла времени изучить человеческие письмена. Трудно ли было поймать грамотного человека и заставить его поделиться знаниями? Языку ведь у пленного солдата научились, и честно расплатились с ним за науку, отпустив живым и здоровым. В конце концов, какая разница, одним трупом больше, одним меньше. Тем более, что отряд всё равно должен был менять диспозицию. Жаль, тот человек принадлежал к низшему сословию, и не владел грамотой. Сейчас можно было бы спросить у хозяев книгу сказаний, скоротать время. Ну, или хотя бы посмеяться над человеческими глупостями.